Неточные совпадения
— Верите ли вы, — вдруг
обратилась капитанша к князю, — верите ли вы, что этот бесстыдный человек не пощадил моих сиротских
детей! Всё ограбил, всё перетаскал, всё продал и заложил, ничего не оставил. Что я
с твоими заемными письмами делать буду, хитрый и бессовестный ты человек? Отвечай, хитрец, отвечай мне, ненасытное сердце: чем, чем я накормлю моих сиротских
детей? Вот появляется пьяный и на ногах не стоит… Чем прогневала я господа бога, гнусный и безобразный хитрец, отвечай?
— Ни-ни-ни! Типун, типун… — ужасно испугался вдруг Лебедев и, бросаясь к спавшему на руках дочери
ребенку, несколько раз
с испуганным видом перекрестил его. — Господи, сохрани, господи, предохрани! Это собственный мой грудной
ребенок, дочь Любовь, —
обратился он к князю, — и рождена в законнейшем браке от новопреставленной Елены, жены моей, умершей в родах. А эта пигалица есть дочь моя Вера, в трауре… А этот, этот, о, этот…
Но тотчас же он с уверенностью говорил себе, что он вовсе не педагог, а чиновник, такой же бездарный и безличный, как чех, преподаватель греческого языка; никогда у него не было призвания к учительской деятельности, с педагогией он знаком не был и ею никогда не интересовался,
обращаться с детьми не умеет; значение того, что он преподавал, было ему неизвестно, и, быть может, даже он учил тому, что не нужно.
Но это была далеко не прежняя Тася. С трогательной покорностью принимала она самые гадкие и невкусные микстуры, беспрекословно повиновалась каждому приказанию, ласково и дружески
обращалась с детьми Раевыми, уступая нм во всем, и горячо молилась утром и вечером. Госпожа Раева, её муж и m-lle Lise, дети и прислуга не могли нахвалиться милой, кроткой, послушной девочкой.
Не я ли мешал твоей самоотверженной работе в лазарете, тащил тебя в дом, гордо заявлял о своем неумении
обращаться с детьми, не желая замечать, что ведь ты научилась же обращаться с ранеными, что много потруднее детей.
Неточные совпадения
— Я не высказываю своего мнения о том и другом образовании, —
с улыбкой снисхождения, как к
ребенку, сказал Сергей Иванович, подставляя свой стакан, — я только говорю, что обе стороны имеют сильные доводы, — продолжал он,
обращаясь к Алексею Александровичу. — Я классик по образованию, но в споре этом я лично не могу найти своего места. Я не вижу ясных доводов, почему классическим наукам дано преимущество пред реальными.
— Поэтому для обрусения инородцев есть одно средство — выводить как можно больше
детей. Вот мы
с братом хуже всех действуем. А вы, господа женатые люди, в особенности вы, Степан Аркадьич, действуете вполне патриотически; у вас сколько? —
обратился он, ласково улыбаясь хозяину и подставляя ему крошечную рюмочку.
— Умница, душенька! — сказал на это Чичиков. — Скажите, однако ж… — продолжал он,
обратившись тут же
с некоторым видом изумления к Маниловым, — в такие лета и уже такие сведения! Я должен вам сказать, что в этом
ребенке будут большие способности.
— Хорошо, я тебе привезу барабан. Такой славный барабан, этак все будет: туррр… ру… тра-та-та, та-та-та… Прощай, душенька! прощай! — Тут поцеловал он его в голову и
обратился к Манилову и его супруге
с небольшим смехом,
с каким обыкновенно
обращаются к родителям, давая им знать о невинности желаний их
детей.
Можете себе представить, mon cousin, — продолжала она,
обращаясь исключительно к папа, потому что бабушка, нисколько не интересуясь
детьми княгини, а желая похвастаться своими внуками,
с тщательностию достала мои стихи из-под коробочки и стала их развертывать, — можете себе представить, mon cousin, что он сделал на днях…