— Нисколько, нимало, многоуважаемый и лучезарнейший князь, нимало! — восторженно вскричал Лебедев, прикладывая руку к сердцу, — а, напротив, именно и тотчас постиг, что ни положением в свете, ни развитием ума и сердца, ни накоплением богатств, ни прежним поведением моим, ниже познаниями, — ничем вашей почтенной и высоко предстоящей надеждам моим доверенности не заслуживаю; а что если и могу служить вам, то как раб и наемщик,
не иначе… я не сержусь, а грущу-с.
— Вы не поверите, — заключил он, — до какой степени они все там раздражительны, мелочны, эгоистичны, тщеславны, ординарны; верите ли, что они взяли меня
не иначе как с тем условием, чтоб я как можно скорее помер, и вот, все в бешенстве, что я не помираю, и что мне, напротив, легче. Комедия! Бьюсь об заклад, что вы мне не верите?
Затем подошел к князю, крепко сжал и потряс ему обе руки и объявил, что, конечно, он вначале, как услышал, был враг, что и провозгласил за бильярдом, и не почему другому, как потому, что прочил за князя и ежедневно, с нетерпением друга, ждал видеть за ним
не иначе как принцессу де Роган; но теперь видит сам, что князь мыслит по крайней мере в двенадцать раз благороднее, чем все они «вместе взятые»!
Неточные совпадения
— В передней вам
не стать, потому вы посетитель,
иначе гость. Вам к самому генералу?
— Ну как я об вас об таком доложу? — пробормотал почти невольно камердинер. — Первое то, что вам здесь и находиться
не следует, а в приемной сидеть, потому вы сами на линии посетителя,
иначе гость, и с меня спросится… Да вы что же, у нас жить, что ли, намерены? — прибавил он, еще раз накосившись на узелок князя, очевидно
не дававший ему покоя.
Потом я вот тут написал другим шрифтом: это круглый, крупный французский шрифт, прошлого столетия, иные буквы даже
иначе писались, шрифт площадной, шрифт публичных писцов, заимствованный с их образчиков (у меня был один), — согласитесь сами, что он
не без достоинств.
— Я
не был влюблен, — отвечал князь так же тихо и серьезно, — я… был счастлив
иначе.
—
Иначе я и
не понимаю, как именно так.
Ганя, раз начав ругаться и
не встречая отпора, мало-помалу потерял всякую сдержанность, как это всегда водится с иными людьми. Еще немного, и он, может быть, стал бы плеваться, до того уж он был взбешен. Но именно чрез это бешенство он и ослеп;
иначе он давно бы обратил внимание на то, что этот «идиот», которого он так третирует, что-то уж слишком скоро и тонко умеет иногда все понять и чрезвычайно удовлетворительно передать. Но вдруг произошло нечто неожиданное.
— Ну, еще бы! Вам-то после… А знаете, я терпеть
не могу этих разных мнений. Какой-нибудь сумасшедший, или дурак, или злодей в сумасшедшем виде даст пощечину, и вот уж человек на всю жизнь обесчещен, и смыть
не может
иначе как кровью, или чтоб у него там на коленках прощенья просили. По-моему, это нелепо и деспотизм. На этом Лермонтова драма «Маскарад» основана, и — глупо, по-моему. То есть, я хочу сказать, ненатурально. Но ведь он ее почти в детстве писал.
— Ничего, ничего я
не забыл, идем! Сюда, на эту великолепную лестницу. Удивляюсь, как нет швейцара, но… праздник, и швейцар отлучился. Еще
не прогнали этого пьяницу. Этот Соколович всем счастьем своей жизни и службы обязан мне, одному мне и никому
иначе, но… вот мы и здесь.
— В вас всё совершенство… даже то, что вы худы и бледны… вас и
не желаешь представить
иначе… Мне так захотелось к вам прийти… я… простите…
Она торжественно объявила, что «старуха Белоконская» (она
иначе никогда
не называла княгиню, говоря о ней заочно) сообщает ей весьма утешительные сведения об этом… «чудаке, ну вот, о князе-то!» Старуха его в Москве разыскала, справлялась о нем, узнала что-то очень хорошее; князь наконец явился к ней сам и произвел на нее впечатление почти чрезвычайное.
Иначе на место явиться невозможно, а
не явись я к назначенному сроку, место займет другой, тогда я опять на экваторе и когда-то еще другое место сыщу.
Иначе быть ведь
не может!
— Да он
иначе и
не говорит, как из книжек, — подхватил Евгений Павлович, — целыми фразами из критических обозрений выражается. Я давно имею удовольствие знать разговор Николая Ардалионовича, но на этот раз он говорит
не из книжки. Николай Ардалионович явно намекает на мой желтый шарабан с красными колесами. Только я уж его променял, вы опоздали.
Ведь если господин Бурдовский окажется теперь
не «сын Павлищева», то ведь в таком случае требование господина Бурдовского выходит прямо мошенническое (то есть, разумеется, если б он знал истину!), но ведь в том-то и дело, что его обманули, потому-то я и настаиваю, чтоб его оправдать; потому-то я и говорю, что он достоин сожаления, по своей простоте, и
не может быть без поддержки;
иначе ведь он тоже выйдет по этому делу мошенником.
Это она… это она после давешнего… это с горячки, — бормотала Лизавета Прокофьевна, таща за собой князя и ни на минуту
не выпуская его руки, — давеча я за тебя заступилась, сказала вслух, что дурак, потому что
не идешь…
иначе не написала бы такую бестолковую записку!
— Тут просто хлыст надо,
иначе ничем
не возьмешь с этою тварью! — почти громко проговорил он. (Он, кажется, был и прежде конфидентом Евгения Павловича.)
Я согласен, что
иначе, то есть без беспрерывного поядения друг друга, устроить мир было никак невозможно; я даже согласен допустить, что ничего
не понимаю в этом устройстве; но зато вот что я знаю наверно: если уже раз мне дали сознать, что «я есмь», то какое мне дело до того, что мир устроен с ошибками и что
иначе он
не может стоять?
— Что ж, он приносил сюда с собой свечку, если это здесь происходило?
Иначе я
не придумаю…
— Она
не сказала до сих пор «нет», — вот и всё; но
иначе и
не могло от нее быть.
«Чтобы всё это разом и покончить, и с плеч долой, так, чтоб уж и
не поминать!» «
Иначе, — объявила она, — я и до вечера
не доживу!» И тут только все догадались, до какой бестолковщины довели дело.
— Эге! Да вы таки совсем
не так просты, как вас рекомендуют! Теперь
не время, а то бы я вам кое-что открыл про этого Ганечку и про надежды его. Под вас подкапываются, князь, безжалостно подкапываются и… даже жалко, что вы так спокойны. Но увы, — вы
не можете
иначе!
— В точности
не знаю, но, вероятно, так, — ответил Ипполит, полуоглядываясь, — да
иначе, впрочем, и
не может быть.
Не Настасья же Филипповна к ней? Да и
не у Ганечки же; у того у самого почти покойник. Генерал-то каков?
Неточные совпадения
Стародум. Ты знаешь, что я одной тобой привязан к жизни. Ты должна делать утешение моей старости, а мои попечении твое счастье. Пошед в отставку, положил я основание твоему воспитанию, но
не мог
иначе основать твоего состояния, как разлучась с твоей матерью и с тобою.
Прежде всего замечу, что градоначальник никогда
не должен действовать
иначе, как чрез посредство мероприятий.
Сверх того, допускалось употребление латинских названий; так, например, персидская ромашка называлась
не персидской ромашкой, a Pyrethrum roseum,
иначе слюногон, слюногонка, жгунец, принадлежит к семейству Compositas и т. д.
Как ни тяжело мне было убедиться в этом, я вижу, что это так и
не может быть
иначе.
Если б Левин мог понять, как он понимал, почему подходить к кассе на железной дороге нельзя
иначе, как становясь в ряд, ему бы
не было обидно и досадно; но в препятствиях, которые он встречал по делу, никто
не мог объяснить ему, для чего они существуют.