Неточные совпадения
Эта новая женщина объявляла, что ей в
полном смысле все равно будет, если он сейчас же и
на ком угодно женится, но что она приехала не позволить ему этот брак, и не позволить по злости, единственно потому, что ей так хочется, и что, следственно, так и быть должно, — «ну хоть для того, чтобы мне только посмеяться над тобой вволю, потому что теперь и я наконец смеяться хочу».
Конечно, ему всех труднее говорить об этом, но если Настасья Филипповна захотела бы допустить в нем, в Тоцком, кроме эгоизма и желания устроить свою собственную участь, хотя несколько желания добра и ей, то поняла бы, что ему давно странно и даже тяжело смотреть
на ее одиночество: что тут один только неопределенный мрак,
полное неверие в обновление жизни, которая так прекрасно могла бы воскреснуть в любви и в семействе и принять таким образом новую цель; что тут гибель способностей, может быть, блестящих, добровольное любование своею тоской, одним словом, даже некоторый романтизм, не достойный ни здравого ума, ни благородного сердца Настасьи Филипповны.
— Это ровно за минуту до смерти, — с
полною готовностию начал князь, увлекаясь воспоминанием и, по-видимому, тотчас же забыв о всем остальном, — тот самый момент, когда он поднялся
на лесенку и только что ступил
на эшафот.
Князь быстро повернулся и посмотрел
на обоих. В лице Гани было настоящее отчаяние; казалось, он выговорил эти слова как-то не думая, сломя голову. Аглая смотрела
на него несколько секунд совершенно с тем же самым спокойным удивлением, как давеча
на князя, и, казалось, это спокойное удивление ее, это недоумение, как бы от
полного непонимания того, что ей говорят, было в эту минуту для Гани ужаснее самого сильнейшего презрения.
Она была очень похожа
на мать, даже одета была почти так же, как мать, от
полного нежелания наряжаться.
Женщина дикая; дикая женщина, так-таки совершенно из дикого состояния; а впрочем, дородная женщина,
полная, высокая, блондинка, румяная (слишком даже), глаза
на меня сверкают.
Князь, может быть, и ответил бы что-нибудь
на ее любезные слова, но был ослеплен и поражен до того, что не мог даже выговорить слова. Настасья Филипповна заметила это с удовольствием. В этот вечер она была в
полном туалете и производила необыкновенное впечатление. Она взяла его за руку и повела к гостям. Перед самым входом в гостиную князь вдруг остановился и с необыкновенным волнением, спеша, прошептал ей...
Когда-то имела детей, мужа, семейство, родных, всё это кругом нее, так сказать, кипело, все эти, так сказать, улыбки, и вдруг —
полный пас, всё в трубу вылетело, осталась одна как… муха какая-нибудь, носящая
на себе от века проклятие.
В одной одежде была
полная перемена: всё платье было другое, сшитое в Москве и хорошим портным; но и в платье был недостаток: слишком уж сшито было по моде (как и всегда шьют добросовестные, но не очень талантливые портные) и, сверх того,
на человека, нисколько этим не интересующегося, так что при внимательном взгляде
на князя слишком большой охотник посмеяться, может быть, и нашел бы чему улыбнуться.
Подходит ко мне: «Купи, барин, крест серебряный, всего за двугривенный отдаю; серебряный!» Вижу в руке у него крест и, должно быть, только что снял с себя,
на голубой, крепко заношенной ленточке, но только настоящий оловянный с первого взгляда видно, большого размера, осьмиконечный
полного византийского рисунка.
Тем не менее я имею
полное право, по самым точным данным, утверждать, что господину Бурдовскому хотя, конечно, и была слишком хорошо известна эпоха его рождения, но совершенно не было известно обстоятельство этого пребывания Павлищева за границей, где господин Павлищев провел большую часть жизни, возвращаясь в Россию всегда
на малые сроки.
Видно было, что он оживлялся порывами, из настоящего почти бреда выходил вдруг,
на несколько мгновений, с
полным сознанием вдруг припоминал и говорил, большею частью отрывками, давно уже, может быть, надуманными и заученными, в долгие, скучные часы болезни,
на кровати, в уединении, в бессонницу.
Князь хоть и обвинил себя во многом, по обыкновению, и искренно ожидал наказания, но все-таки у него было сначала
полное внутреннее убеждение, что Лизавета Прокофьевна не могла
на него рассердиться серьезно, а рассердилась больше
на себя самоё.
Князю казалось иногда, что Ганя, может быть, и желал с своей стороны самой
полной и дружеской искренности; теперь, например, чуть только он вошел, князю тотчас же показалось, что Ганя в высшей степени убежден, что в эту самую минуту настала пора разбить между ними лед
на всех пунктах.
Между нами был такой контраст, который не мог не сказаться нам обоим, особенно мне: я был человек, уже сосчитавший дни свои, а он — живущий самою
полною, непосредственною жизнью, настоящею минутой, без всякой заботы о «последних» выводах, цифрах или о чем бы то ни было, не касающемся того,
на чем…
на чем… ну хоть
на чем он помешан; пусть простит мне это выражение господин Рогожин, пожалуй, хоть как плохому литератору, не умевшему выразить свою мысль.
Дом его поразил меня; похож
на кладбище, а ему, кажется, нравится, что, впрочем, понятно: такая
полная, непосредственная жизнь, которою он живет, слишком полна сама по себе, чтобы нуждаться в обстановке.
В картине же Рогожина о красоте и слова нет; это в
полном виде труп человека, вынесшего бесконечные муки еще до креста, раны, истязания, битье от стражи, битье от народа, когда он нес
на себе крест и упал под крестом, и, наконец, крестную муку в продолжение шести часов (так, по крайней мере, по моему расчету).
— Никогда и никуда не ходила; всё дома сидела, закупоренная как в бутылке, и из бутылки прямо и замуж пойду; что вы опять усмехаетесь? Я замечаю, что вы тоже, кажется, надо мной смеетесь и их сторону держите, — прибавила она, грозно нахмурившись, — не сердите меня, я и без того не знаю, что со мной делается… я убеждена, что вы пришли сюда в
полной уверенности, что я в вас влюблена и позвала вас
на свидание, — отрезала она раздражительно.
Птицын проживал в Павловске в невзрачном, но поместительном деревянном доме, стоявшем
на пыльной улице, и который скоро должен был достаться ему в
полную собственность, так что он уже его, в свою очередь, начинал продавать кому-то.