А впрочем, я, кажется, понимаю: знаете ли, что я сама раз тридцать, еще даже когда тринадцатилетнею девочкой была, думала отравиться, и всё это
написать в письме к родителям, и тоже думала, как я буду в гробу лежать, и все будут надо мною плакать, а себя обвинять, что были со мной такие жестокие…
Неточные совпадения
Когда я
в Берлине получил оттуда несколько маленьких
писем, которые они уже успели мне
написать, то тут только я и понял, как их любил.
— Это была такая графиня, которая, из позору выйдя, вместо королевы заправляла, и которой одна великая императрица
в собственноручном
письме своем «ma cousine»
написала. Кардинал, нунций папский, ей на леве-дю-руа (знаешь, что такое было леве-дю-руа?) чулочки шелковые на обнаженные ее ножки сам вызвался надеть, да еще, за честь почитая, — этакое-то высокое и святейшее лицо! Знаешь ты это? По лицу вижу, что не знаешь! Ну, как она померла? Отвечай, коли знаешь!
— Трудно объяснить, только не тех, про какие вы теперь, может быть, думаете, — надежд… ну, одним словом, надежд будущего и радости о том, что, может быть, я там не чужой, не иностранец. Мне очень вдруг на родине понравилось.
В одно солнечное утро я взял перо и
написал к ней
письмо; почему к ней — не знаю. Иногда ведь хочется друга подле; и мне, видно, друга захотелось… — помолчав, прибавил князь.
«И как смели, как смели мне это проклятое анонимное
письмо написать про эту тварь, что она с Аглаей
в сношениях? — думала Лизавета Прокофьевна всю дорогу, пока тащила за собой князя, и дома, когда усадила его за круглым столом, около которого было
в сборе всё семейство, — как смели подумать только об этом?
Говорю тебе, что помню одного того Парфена Рогожина, с которым я крестами
в тот день побратался;
писал я это тебе во вчерашнем
письме, чтобы ты и думать обо всем этом бреде забыл и говорить об этом не зачинал со мной.
— Какая же сумасшедшая? — заметил Рогожин. — Как же она для всех прочих
в уме, а только для тебя одного как помешанная? Как же она письма-то
пишет туда? Коли сумасшедшая, так и там бы по
письмам заметили.
Бурдовский вскочил и пробормотал, что он «так…», что он с Ипполитом «сопровождал», и что тоже рад; что
в письме он «
написал вздор», а теперь «рад просто…». Не договорив, он крепко сжал руку князя и сел на стул.
Вы сказали сейчас, что
написали это
письмо в самую тяжелую минуту вашей жизни…
— А-а, ну, коли Рогожин… А знаете, о чем она
пишет мне
в этих
письмах?
— Если так, то вы человек без сердца! — вскричала Аглая, — неужели вы не видите, что не
в меня она влюблена, а вас, вас одного она любит! Неужели вы всё
в ней успели заметить, а этого не заметили? Знаете, что это такое, что означают эти
письма? Это ревность; это больше чем ревность! Она… вы думаете, она
в самом деле замуж за Рогожина выйдет, как она
пишет здесь
в письмах? Она убьет себя на другой день, только что мы обвенчаемся!
«Я, однако же, замечаю (
писала она
в другом
письме), что я вас с ним соединяю, и ни разу не спросила еще, любите ли вы его? Он вас полюбил, видя вас только однажды. Он о вас как о „свете“ вспоминал; это его собственные слова, я их от него слышала. Но я и без слов поняла, что вы для него свет. Я целый месяц подле него прожила и тут поняла, что и вы его любите; вы и он для меня одно».
— Не совсем, многоуважаемый князь, — не без злости ответил Лебедев, — правда, я хотел было вам вручить, вам,
в ваши собственные руки, чтоб услужить… но рассудил лучше там услужить и обо всем объявить благороднейшей матери… так как и прежде однажды
письмом известил, анонимным; и когда
написал давеча на бумажке, предварительно, прося приема,
в восемь часов двадцать минут, тоже подписался: «Ваш тайный корреспондент»; тотчас допустили, немедленно, даже с усиленною поспешностью задним ходом… к благороднейшей матери.
Да я это
в ее же интересах всё время ей толковал, не отпираюсь, два
письма ей
написал в этом роде, и вот сегодня третье, свидание…
— Я хотела от вас узнать, — твердо и раздельно произнесла она, — по какому праву вы вмешиваетесь
в его чувства ко мне? По какому праву вы осмелились ко мне
писать письма? По какому праву вы заявляете поминутно ему и мне, что вы его любите, после того, как сами же его кинули и от него с такою обидой и… позором убежали?
Неточные совпадения
Этак ударит по плечу: «Приходи, братец, обедать!» Я только на две минуты захожу
в департамент, с тем только, чтобы сказать: «Это вот так, это вот так!» А там уж чиновник для
письма, этакая крыса, пером только — тр, тр… пошел
писать.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете
писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик
пишет к приятелю и описал бал
в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит,
в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Как только пить надумали, // Влас сыну-малолеточку // Вскричал: «Беги за Трифоном!» // С дьячком приходским Трифоном, // Гулякой, кумом старосты, // Пришли его сыны, // Семинаристы: Саввушка // И Гриша, парни добрые, // Крестьянам
письма к сродникам //
Писали; «Положение», // Как вышло, толковали им, // Косили, жали, сеяли // И пили водку
в праздники // С крестьянством наравне.
Третий пример был при Беневоленском, когда был"подвергнут расспросным речам"дворянский сын Алешка Беспятов, за то, что
в укору градоначальнику, любившему заниматься законодательством, утверждал:"Худы-де те законы, кои
писать надо, а те законы исправны, кои и без
письма в естестве у каждого человека нерукотворно написаны".
Также мучало его воспоминание о
письме, которое он
написал ей;
в особенности его прощение, никому ненужное, и его заботы о чужом ребенке жгли его сердце стыдом и раскаянием.