К стыду своему, князь был до того рассеян, что в самом начале даже ничего и не слышал, и когда
генерал остановился пред ним с каким-то горячим вопросом, то он принужден был ему сознаться, что ничего не понимает.
Неточные совпадения
— Очень благодарен-с, — удивлялся
генерал, — позвольте узнать, где
остановились?
Взгляд князя был до того ласков в эту минуту, а улыбка его до того без всякого оттенка хотя бы какого-нибудь затаенного неприязненного ощущения, что
генерал вдруг
остановился и как-то вдруг другим образом посмотрел на своего гостя; вся перемена взгляда совершилась в одно мгновение.
Может быть, мы не очень повредим выпуклости нашего рассказа, если
остановимся здесь и прибегнем к помощи некоторых пояснений для прямой и точнейшей постановки тех отношений и обстоятельств, в которых мы находим семейство
генерала Епанчина в начале нашей повести.
Наконец, когда, уже взойдя в бельэтаж,
остановились направо против двери одной богатой квартиры, и
генерал взялся за ручку колокольчика, князь решился окончательно убежать; но одно странное обстоятельство остановило его на минуту...
В четвертом этаже
остановились пред низенькою дверью.
Генерал видимо робел и совал вперед князя.
— Да разве ты что-нибудь знаешь? Видишь, дражайший, — встрепенулся и удивился
генерал,
останавливаясь на месте как вкопанный, — я, может быть, тебе напрасно и неприлично проговорился, но ведь это потому, что ты… что ты… можно сказать, такой человек. Может быть, ты знаешь что-нибудь особенное?
— О князь! — вскричал
генерал, упоенный своим рассказом до того, что, может быть, уже не мог бы
остановиться даже пред самою крайнею неосторожностью, — вы говорите: «Всё это было!» Но было более, уверяю вас, что было гораздо более!
Он поднялся все с тем же брюзгливым видом, и мы перешли в столовую. Валентина Григорьевна сидела за самоваром, Урманов около нее. Войдя в комнату,
генерал остановился, как будто собрался сказать что-то… даже лицо его настроилось на торжественный лад, но затем он нахмурился, сел к столу и сказал:
Генерал даже поднялся с лавки и принялся размахивать палкой, показывая, как палач Афонька должен был вразумлять плетью грешную плоть верного раба Мишки. Прохожие останавливались и смотрели на старика, принимая его за сумасшедшего, а Злобин в такт генеральской палки качал головой и смеялся старчески-детским смехом. В самый оживленный момент
генерал остановился с поднятой вверх палкой, так его поразила мелькнувшая молнией мысль.
Генерал остановился и, взглянув на Подозерова, заметил, что это на его счет nota bene, но, не получив ни от кого никакого ответа, продолжал далее чтение письма, в котором автор, отыскивая благо для всех потерпевших от зла, доходил до супругов Форовых и в том же задушевном, покорном и грустно-шутливом тоне начал:
Неточные совпадения
— Историю… — тут Чичиков
остановился, и оттого ли, что перед ним сидел
генерал, или просто чтобы придать более важности предмету, прибавил: — историю о
генералах, ваше превосходительство.
Генерал ходил взад и вперед по комнате, куря свою пенковую трубку. Увидя меня, он
остановился. Вероятно, вид мой поразил его; он заботливо осведомился о причине моего поспешного прихода.
В деревнях и маленьких городках у станционных смотрителей есть комната для проезжих. В больших городах все
останавливаются в гостиницах, и у смотрителей нет ничего для проезжающих. Меня привели в почтовую канцелярию. Станционный смотритель показал мне свою комнату; в ней были дети и женщины, больной старик не сходил с постели, — мне решительно не было угла переодеться. Я написал письмо к жандармскому
генералу и просил его отвести комнату где-нибудь, для того чтоб обогреться и высушить платье.
Может быть, долго еще бы рассуждал кузнец, если бы лакей с галунами не толкнул его под руку и не напомнил, чтобы он не отставал от других. Запорожцы прошли еще две залы и
остановились. Тут велено им было дожидаться. В зале толпилось несколько
генералов в шитых золотом мундирах. Запорожцы поклонились на все стороны и стали в кучу.
Так он вошел в дом, где
остановился генерал — губернатор. Минуты через три он вышел оттуда в сопровождении помощника исправника, который почтительно забегал перед ним сбоку, держа в руке свою фуражку, и оба пошли к каталажке. Помощник исправника открыл дверь, и директор вошел к ученику. Вслед за тем прибежал гимназический врач в сопровождении Дитяткевича, и другой надзиратель провел заплаканную и испуганную сестру Савицкого…