Неточные совпадения
Женился генерал еще очень давно, еще будучи в чине поручика, на девице почти одного с ним возраста, не обладавшей ни красотой, ни образованием, за которою он взял
всего только пятьдесят
душ, — правда, и послуживших к основанию его дальнейшей фортуны.
Каллиграф не допустил бы этих росчерков или, лучше сказать, этих попыток расчеркнуться, вот этих недоконченных полухвостиков, — замечаете, — а в целом, посмотрите, оно составляет ведь характер, и, право,
вся тут военно-писарская
душа проглянула: разгуляться бы и хотелось, и талант просится, да воротник военный туго на крючок стянут, дисциплина и в почерке вышла, прелесть!
Тоцкий, который, как
все погулявшие на своем веку джентльмены, с презрением смотрел вначале, как дешево досталась ему эта нежившая
душа, в последнее время несколько усомнился в своем взгляде.
Он воротился смущенный, задумчивый; тяжелая загадка ложилась ему на
душу, еще тяжелее, чем прежде. Мерещился и князь… Он до того забылся, что едва разглядел, как целая рогожинская толпа валила мимо его и даже затолкала его в дверях, наскоро выбираясь из квартиры вслед за Рогожиным.
Все громко, в голос, толковали о чем-то. Сам Рогожин шел с Птицыным и настойчиво твердил о чем-то важном и, по-видимому, неотлагательном.
— Перестать? Рассчитывать? Одному? Но с какой же стати, когда для меня это составляет капитальнейшее предприятие, от которого так много зависит в судьбе
всего моего семейства? Но, молодой друг мой, вы плохо знаете Иволгина. Кто говорит «Иволгин», тот говорит «стена»: надейся на Иволгина как на стену, вот как говорили еще в эскадроне, с которого начал я службу. Мне вот только по дороге на минутку зайти в один дом, где отдыхает
душа моя, вот уже несколько лет, после тревог и испытаний…
Правда, он не мог отвести глаз от огня, от затлевшейся пачки; но, казалось, что-то новое взошло ему в
душу; как будто он поклялся выдержать пытку; он не двигался с места; через несколько мгновений
всем стало ясно, что он не пойдет за пачкой, не хочет идти.
«Конечно, дай ему бог»: теперь, когда «лед молчания» разбит, генерал рад заявить об этом «от
всей искренности»
души, потому «малый хоть немного и того», но все-таки стоит того.
Видит, что он ее за шею под нож нагибает и пинками подталкивает, — те-то смеются, — и стала кричать: «Encore un moment, monsieur le bourreau, encore un moment!» Что и означает: «Минуточку одну еще повремените, господин буро,
всего одну!» И вот за эту-то минуточку ей, может, господь и простит, ибо дальше этакого мизера с человеческою
душой вообразить невозможно.
Да и то соврал, если уж подслушал меня: я не просто за одну графиню Дюбарри молился; я причитал так: «Упокой, господи,
душу великой грешницы графини Дюбарри и
всех ей подобных», а уж это совсем другое; ибо много таковых грешниц великих, и образцов перемены фортуны, и вытерпевших, которые там теперь мятутся и стонут, и ждут; да я и за тебя, и за таких же, как ты, тебе подобных, нахалов и обидчиков, тогда же молился, если уж взялся подслушивать, как я молюсь…
Отчаяние и страдание захватили
всю его
душу.
Я вас давно понял и ненавидел, когда еще слышал о вас, я вас ненавидел
всею ненавистью
души…
До сих пор он в молчании слушал споривших и не ввязывался в разговор; часто от
души смеялся вслед за всеобщими взрывами смеха. Видно было, что он ужасно рад тому, что так весело, так шумно; даже тому, что они так много пьют. Может быть, он и ни слова бы не сказал в целый вечер, но вдруг как-то вздумал заговорить. Заговорил же с чрезвычайною серьезностию, так что
все вдруг обратились к нему с любопытством.
Какой-нибудь из «несчастных», убивший каких-нибудь двенадцать
душ, заколовший шесть штук детей, единственно для своего удовольствия (такие, говорят, бывали), вдруг ни с того, ни с сего, когда-нибудь, и всего-то, может быть, один раз во
все двадцать лет, вдруг вздохнет и скажет: «А что-то теперь старичок генерал, жив ли еще?» При этом, может быть, даже и усмехнется, — и вот и только всего-то.
— Я вовсе не желаю с вами шутить, Лев Николаич. С Ипполитом я увижусь сама; прошу вас предупредить его. А с вашей стороны я нахожу, что
всё это очень дурно, потому что очень грубо так смотреть и судить
душу человека, как вы судите Ипполита. У вас нежности нет: одна правда, стало быть, — несправедливо.
— Единственно в сей уверенности я к вам и явился! Чрез Нину Александровну можно бы подействовать; наблюдая и, так сказать, следя за его превосходительством постоянно, в недрах собственного его семейства. Я, к несчастию, не знаком-с… к тому же тут и Николай Ардалионович, обожающий вас, так сказать,
всеми недрами своей юной
души, пожалуй, мог бы помочь…
— Это винт! — кричал генерал. — Он сверлит мою
душу и сердце! Он хочет, чтоб я атеизму поверил! Знай, молокосос, что еще ты не родился, а я уже был осыпан почестями; а ты только завистливый червь, перерванный надвое, с кашлем… и умирающий от злобы и от неверия… И зачем тебя Гаврила перевел сюда?
Все на меня, от чужих до родного сына!
Аглая, конечно бы, рассердилась, и уже хотела, но вдруг какое-то неожиданное для нее самой чувство захватило
всю ее
душу, в одно мгновение.
— Единственно из приятного любопытства и… из услужливости благородной
души, да-с! — бормотал Лебедев, — теперь же
весь ваш,
весь опять! Хоть повесьте!
Правда, во
все эти дни он старался не думать об этом, гнал тяжелые мысли, но что таилось в этой
душе?
Одним словом, тут могли иметь участие и
все эти причины вместе с прочим; но для него было
всего яснее, что тут именно то, что он подозревает уже давно, и что бедная, больная
душа не вынесла.
Несмотря на
все утешения и обнадеживания, совершенное отчаяние овладело
душой князя.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну вот, уж целый час дожидаемся, а
все ты с своим глупым жеманством: совершенно оделась, нет, еще нужно копаться… Было бы не слушать ее вовсе. Экая досада! как нарочно, ни
души! как будто бы вымерло
все.
Городничий. Ну, уж вы — женщины!
Все кончено, одного этого слова достаточно! Вам
всё — финтирлюшки! Вдруг брякнут ни из того ни из другого словцо. Вас посекут, да и только, а мужа и поминай как звали. Ты,
душа моя, обращалась с ним так свободно, как будто с каким-нибудь Добчинским.
Глеб — он жаден был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки лет, до недавних дней // Восемь тысяч
душ закрепил злодей, // С родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем в воду-то! //
Все прощает Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее
всех, // И за то тебе вечно маяться!
Ну, мы не долго думали, // Шесть тысяч
душ,
всей вотчиной // Кричим: — Ермилу Гирина!
— Филипп на Благовещенье // Ушел, а на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! //
Весь гнев с
души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег с полей… // Не стала я тревожиться, // Что ни велят — работаю, // Как ни бранят — молчу.