Неточные совпадения
Инвалид был умнее его и ни во
что не вмешивался, а если и случалось ему шевелить когда языком,
то не
более как из приличия, для очистки совести.
Но так как все ему подобные, посылаемые в острог для исправления, окончательно в нем балуются,
то обыкновенно и случается так,
что они, побыв на воле не
более двух-трех недель, поступают снова под суд и являются в острог обратно, только уж не на два или на три года, а во «всегдашний» разряд, на пятнадцать или на двадцать лет.
Оно
тем более важно,
что сделано бессознательно, инстинктивно.
Не понравился он мне с первого же дня, хотя, помню, в этот первый день я много о нем раздумывал и всего
более дивился,
что такая личность, вместо
того чтоб успевать в жизни, очутилась в остроге.
Арестанты смеялись над Сушиловым — не за
то,
что он сменился (хотя к сменившимся на
более тяжелую работу с легкой вообще питают презрение, как ко всяким попавшимся впросак дуракам), а за
то,
что он взял только красную рубаху и рубль серебром: слишком уж ничтожная плата. Обыкновенно меняются за большие суммы, опять-таки судя относительно. Берут даже и по нескольку десятков рублей. Но Сушилов был так безответен, безличен и для всех ничтожен,
что над ним и смеяться-то как-то не приходилось.
Им непременно должно было казаться,
что я поддаюсь на их обманы и хитрости, и если б, напротив, я им отказывал и прогонял их,
то, я уверен, они стали бы несравненно
более уважать меня.
И потому, несмотря на все мелочные заботы о своем устройстве в казарме, о которых я уже упоминал и в которые вовлекал меня по преимуществу Аким Акимыч, несмотря на
то,
что они несколько и развлекали меня, — страшная, ядущая тоска всё
более и
более меня мучила.
Что же касается до арестантов,
то все они сначала почему-то избегали всякого разговору с наказанным рекрутиком; напротив, помогши ему вначале, они как будто сами старались потом не обращать на него
более никакого внимания, может быть желая как можно
более дать ему покоя и не докучать ему никакими дальнейшими допросами и «участиями»,
чем он, кажется, был совершенно доволен.
Впрочем, я опять отбился от
темы; я хотел только сказать,
что простой народ недоверчив и враждебен
более к администрации медицинской, а не к лекарям.
Что же касается вообще до лечения и лекарств,
то, сколько я мог заметить, легкобольные почти не исполняли предписаний и не принимали лекарств, но труднобольные и вообще действительно больные очень любили лечиться, принимали аккуратно свои микстуры и порошки; но
более всего у нас любили наружные средства.
Между язвительными словами я иногда не замечал приветливого и ласкового слова, которое
тем дороже было,
что выговаривалось безо всяких видов, а нередко прямо из души, может быть
более меня пострадавшей и вынесшей.
Это всегдашнее беспокойство, выказывавшееся хоть и молча, но видимо; эта странная горячность и нетерпеливость иногда невольно высказанных надежд, подчас до
того неосновательных,
что они как бы походили на бред, и,
что более всего поражало, уживавшихся нередко в самых практических, по-видимому, умах, — все это придавало необыкновенный вид и характер этому месту, до
того,
что, может быть, эти-то черты и составляли самое характерное его свойство.
Следственно, если при таком строгом содержании, как в нашем остроге, при военном начальстве, на глазах самого генерал-губернатора и, наконец, ввиду таких случаев (иногда бывавших),
что некоторые посторонние, но официозные люди, по злобе или по ревности к службе, готовы были тайком донести куда следует,
что такого-то, дескать, разряда преступникам такие-то неблагонамеренные командиры дают поблажку, — если в таком месте, говорю я, на преступников-дворян смотрели несколько другими глазами,
чем на остальных каторжных,
то тем более смотрели на них гораздо льготнее в первом и третьем разряде.
Но не так смотрели на него арестанты: несмотря на
то,
что Куликов всегда и везде умел поддержать себя, арестанты в душе как-то перестали уважать его, как-то
более запанибрата стали с ним обходиться.
Неточные совпадения
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, — один из
тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно.
Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты,
тем более он выиграет. Одет по моде.
И вдруг что-то внутри у него зашипело и зажужжало, и
чем более длилось это таинственное шипение,
тем сильнее и сильнее вертелись и сверкали его глаза.
И начал он обдумывать свое намерение, но
чем больше думал,
тем более запутывался в своих мыслях.
Масса, с тайными вздохами ломавшая дома свои, с тайными же вздохами закопошилась в воде. Казалось,
что рабочие силы Глупова сделались неистощимыми и
что чем более заявляла себя бесстыжесть притязаний,
тем растяжимее становилась сумма орудий, подлежащих ее эксплуатации.
Но в том-то именно и заключалась доброкачественность наших предков,
что как ни потрясло их описанное выше зрелище, они не увлеклись ни модными в
то время революционными идеями, ни соблазнами, представляемыми анархией, но остались верными начальстволюбию и только слегка позволили себе пособолезновать и попенять на своего
более чем странного градоначальника.