Неточные совпадения
Вообще было больше охотников, например, хоть выпить, чем
на такое дело, несмотря
на всю естественную тягость вынужденной
жизни.
Вечером, уже в темноте, перед запором казарм, я ходил около паль, и тяжелая грусть пала мне
на душу, и никогда после я не испытывал такой грусти во
всю мою острожную
жизнь.
Некоторое основание он, конечно, имеет, начиная с самого наружного вида арестанта, признанного разбойника; кроме того, всякий, подходящий к каторге, чувствует, что
вся эта куча людей собралась здесь не своею охотою и что, несмотря ни
на какие меры, живого человека нельзя сделать трупом; он останется с чувствами, с жаждой мщения и
жизни, с страстями и с потребностями удовлетворить их.
Он был всегда весел, приветлив ко
всем, работал безропотно, спокоен и ясен, хотя часто с негодованием смотрел
на гадость и грязь арестантской
жизни и возмущался до ярости всяким воровством, мошенничеством, пьянством и вообще
всем, что было нечестно; но ссор не затевал и только отворачивался с негодованием.
На мои глаза, во
всё время моей острожной
жизни, А-в стал и был каким-то куском мяса, с зубами и с желудком и с неутолимой жаждой наигрубейших, самых зверских телесных наслаждений, а за удовлетворение самого малейшего и прихотливейшего из этих наслаждений он способен был хладнокровнейшим образом убить, зарезать, словом,
на все, лишь бы спрятаны были концы в воду.
Теперь, как пишу это, так и представляется мне этот майор, высокий, сухощавый и молчаливый парень, довольно глуповатый, вечно углубленный в свое занятие и непременно с ремнем в руке,
на котором он денно и нощно направлял свою донельзя сточенную бритву и, кажется,
весь уходил в это занятие, приняв его, очевидно, за назначение
всей своей
жизни.
У него не было ни семейных воспоминаний, потому что он вырос сиротой в чужом доме и чуть не с пятнадцати лет пошел
на тяжелую службу; не было в
жизни его и особенных радостей, потому что
всю жизнь свою провел он регулярно, однообразно, боясь хоть
на волосок выступить из показанных ему обязанностей.
Представьте острог, кандалы, неволю, долгие грустные годы впереди,
жизнь, однообразную, как водяная капель в хмурый, осенний день, — и вдруг
всем этим пригнетенным и заключенным позволили
на часок развернуться, повеселиться, забыть тяжелый сон, устроить целый театр, да еще как устроить:
на гордость и
на удивление
всему городу, — знай, дескать, наших, каковы арестанты!
Если назначенное по преступлению число ударов большое, так что арестанту
всего разом не вынести, то делят ему это число
на две, даже
на три части, судя по тому, что скажет доктор во время уже самого наказания, то есть может ли наказуемый продолжать идти сквозь строй дальше, или это будет сопряжено с опасностью для его
жизни.
До сих пор я мало обращал
на него внимания; да и потом во
все время моей острожной
жизни как-то не тянуло меня им заняться.
Таким образом, однажды, одевшись лебедем, он подплыл к одной купавшейся девице, дочери благородных родителей, у которой только и приданого было, что красота, и в то время, когда она гладила его по головке, сделал ее
на всю жизнь несчастною.
Была пятница, и в столовой часовщик Немец заводил часы. Степан Аркадьич вспомнил свою шутку об этом аккуратном плешивом часовщике, что Немец «сам был заведен
на всю жизнь, чтобы заводить часы», — и улыбнулся. Степан Аркадьич любил хорошую шутку. «А может быть, и образуется! Хорошо словечко: образуется, подумал он. Это надо рассказать».
Неточные совпадения
— А потому терпели мы, // Что мы — богатыри. // В том богатырство русское. // Ты думаешь, Матренушка, // Мужик — не богатырь? // И
жизнь его не ратная, // И смерть ему не писана // В бою — а богатырь! // Цепями руки кручены, // Железом ноги кованы, // Спина… леса дремучие // Прошли по ней — сломалися. // А грудь? Илья-пророк // По ней гремит — катается //
На колеснице огненной… //
Все терпит богатырь!
Батрачка безответная //
На каждого, кто чем-нибудь // Помог ей в черный день, //
Всю жизнь о соли думала, // О соли пела Домнушка — // Стирала ли, косила ли, // Баюкала ли Гришеньку, // Любимого сынка. // Как сжалось сердце мальчика, // Когда крестьянки вспомнили // И спели песню Домнину // (Прозвал ее «Соленою» // Находчивый вахлак).
К нам
на ночь попросилася // Одна старушка Божия: //
Вся жизнь убогой старицы — // Убийство плоти, пост;
Стародум. Тут не самолюбие, а, так называть, себялюбие. Тут себя любят отменно; о себе одном пекутся; об одном настоящем часе суетятся. Ты не поверишь. Я видел тут множество людей, которым во
все случаи их
жизни ни разу
на мысль не приходили ни предки, ни потомки.
Усложненность петербургской
жизни вообще возбудительно действовала
на него, выводя его из московского застоя; но эти усложнения он любил и понимал в сферах ему близких и знакомых; в этой же чуждой среде он был озадачен, ошеломлен, и не мог
всего обнять.