Неточные совпадения
Он явился
в госпиталь избитый до полусмерти; я еще никогда не видал таких язв; но он пришел с радостью
в сердце, с
надеждой, что останется жив, что слухи были ложные, что его вот выпустили же теперь из-под палок, так что теперь, после долгого содержания под судом, ему уже начинали мечтаться дорога,
побег, свобода, поля и леса…
Все эти бегуны, если не найдут себе
в продолжение лета какого-нибудь случайного, необыкновенного места, где бы перезимовать, — если, например, не наткнутся на какого-нибудь укрывателя беглых, которому
в этом выгода; если, наконец, не добудут себе, иногда через убийство, какого-нибудь паспорта, с которым можно везде прожить, — все они к осени, если их не изловят предварительно, большею частию сами являются густыми толпами
в города и
в остроги,
в качестве бродяг, и садятся
в тюрьмы зимовать, конечно не без
надежды бежать опять летом.
Кроме того, что этот случай нарушил монотонную жизнь острога и раскопал муравейник, —
побег, и такой
побег, как-то родственно отозвался во всех душах и расшевелил
в них давно забытые струны; что-то вроде
надежды, удали, возможности переменить свою участь зашевелилось во всех сердцах.
Неточные совпадения
Вода сбыла, и мостовая // Открылась, и Евгений мой // Спешит, душою замирая, //
В надежде, страхе и тоске // К едва смирившейся реке. // Но, торжеством победы полны, // Еще кипели злобно волны, // Как бы под ними тлел огонь, // Еще их пена покрывала, // И тяжело Нева дышала, // Как с битвы прибежавший конь. // Евгений смотрит: видит лодку; // Он к ней
бежит, как на находку; // Он перевозчика зовет — // И перевозчик беззаботный // Его за гривенник охотно // Чрез волны страшные везет.
Чьей казни?.. старец непреклонный! // Чья дочь
в объятиях его? // Но хладно сердца своего // Он заглушает ропот сонный. // Он говорит: «
В неравный спор // Зачем вступает сей безумец? // Он сам, надменный вольнодумец, // Сам точит на себя топор. // Куда
бежит, зажавши вежды? // На чем он основал
надежды? // Или… но дочери любовь // Главы отцовской не искупит. // Любовник гетману уступит, // Не то моя прольется кровь».
От Анны Андреевны я домой не вернулся, потому что
в воспаленной голове моей вдруг промелькнуло воспоминание о трактире на канаве,
в который Андрей Петрович имел обыкновение заходить
в иные мрачные свои часы. Обрадовавшись догадке, я мигом
побежал туда; был уже четвертый час и смеркалось.
В трактире известили, что он приходил: «Побывали немного и ушли, а может, и еще придут». Я вдруг изо всей силы решился ожидать его и велел подать себе обедать; по крайней мере являлась
надежда.
В начале июня мы оставили Сингапур. Недели было чересчур много, чтоб познакомиться с этим местом. Если б мы еще остались день, то не знали бы, что делать от скуки и жара. Нет, Индия не по нас! И англичане
бегут из нее, при первом удобном случае, спасаться от климата на мыс Доброй
Надежды,
в порт Джаксон — словом, дальше от экватора, от этих палящих дней, от беспрохладных ночей, от мест, где нельзя безнаказанно есть и пить, как едят и пьют англичане.
Подняли у коляски фордек, и лошади
побежали рысью. Мы миновали несколько деревень, и матушка неоднократно покушалась остановиться, чтоб переждать грозу. Но всякий раз
надежда: авось пройдет! — ободряла ее. Сколько брани вылилось тут на голову тетеньки Анфисы Порфирьевны — этого ни
в сказках сказать, ни пером описать.