Неточные совпадения
— Так неужели вы серьезно положили выдать меня за этого князя? — вскричала
она, с изумлением, чуть не с испугом смотря на
мать свою. — Стало быть, это уже не одни мечты, не проекты, а твердое ваше намерение? Стало быть, я угадала? И… и… каким образом это замужество спасет меня и необходимо в настоящем моем положении? И… и… каким образом все это вяжется с тем, что вы теперь наговорили, — со всей этой историей?.. Я решительно не понимаю вас, маменька!
Что ж? не верь, оскорбляй свою
мать, но согласись, что слова
ее разумны, спасительны.
— Он не примет, но
мать его примет, — отвечала торжествующая Марья Александровна, —
она примет тихонько от него. Ты продала же свои серьги, теткин подарок, и помогла
ей полгода назад; я это знаю. Я знаю, что старуха стирает белье на людей, чтоб кормить своего несчастного сына.
Зина ходила по комнате взад и вперед, сложив накрест руки, понурив голову, бледная и расстроенная. В глазах
ее стояли слезы; но решимость сверкала во взгляде, который
она устремила на
мать.
Она поспешно скрыла слезы, и саркастическая улыбка появилась на губах
ее.
— Князь, князь! вы предлагаете
ей свою руку! вы хотите
ее взять у меня, мою Зину! мою милую, моего ангела, Зину! Но я не пущу тебя, Зина! Пусть вырвут
ее из рук моих, из рук
матери! — Марья Александровна бросилась к дочери и крепко сжала
ее в объятиях, хотя чувствовала, что
ее довольно сильно отталкивали… Маменька немного пересаливала. Зина чувствовала это всем существом своим и с невыразимым отвращением смотрела на всю комедию. Однако ж
она молчала, а это — все, что было надо Марье Александровне.
—
Она девять раз отказывала, чтоб только не разлучаться с своей
матерью! — кричала
она. — Но теперь — мое сердце предчувствует разлуку. Еще давеча я заметила, что
она так смотрела на вас… Вы поразили
ее своим аристократизмом, князь, этой утонченностью!.. О! вы разлучите нас; я это предчувствую!..
— Зина! — торжественно проговорила Марья Александровна, — взгляни на этого человека! Это самый честнейший, самый благороднейший человек из всех, которых я знаю! Это рыцарь средних веков! Но
она это знает, князь;
она знает, на горе моему сердцу… О! зачем вы приехали! Я передаю вам мое сокровище, моего ангела. Берегите
ее, князь! Вас умоляет
мать, и какая
мать осудит меня за мою горесть!
— Да, да! Успокойтесь, князь! Эти волнения… Постойте, я сама провожу вас… Я уложу вас сама, если надо. Что вы так смотрите на этот портрет, князь? Это портрет моей
матери — этого ангела, а не женщины! О, зачем
ее нет теперь между нами! Это была праведница! князь, праведница! — иначе я не называю
ее!
Я должна была употребить власть
матери, чтоб исторгнуть вас из
ее сердца, и, после невероятных усилий, достигла только наружного согласия.
Я рассчитывала для
нее, для моего ангела, для моего дитяти, — и какая
мать может обвинить меня в этом случае?
— Да, mesdames, я с радостию готова поверить вам мою семейную тайну. Сегодня после обеда князь, увлеченный красотою и… достоинствами моей дочери, сделал
ей честь своим предложением. Князь! — заключила
она дрожащим от слез и от волнения голосом, — милый князь, вы не должны, вы не можете сердиться на меня за мою нескромность! Только чрезвычайная семейная радость могла преждевременно вырвать из моего сердца эту милую тайну, и… какая
мать может обвинить меня в этом случае?
Но я —
мать;
она — дочь моя…
Бледная, с решимостью во взгляде, но почти дрожащая от волнения, чудно-прекрасная в своем негодовании,
она выступила вперед. Обводя всех долгим вызывающим взглядом,
она посреди наставшего вдруг безмолвия обратилась к
матери, которая при первом
ее движении тотчас же очнулась от обморока и открыла глаза.
Но гордый, порывистый и в высшей степени мечтательный характер Зины увлекал
ее в эту минуту из среды всех приличий, требуемых действительностью.
Она забыла даже о своей
матери, которую корчили судороги от
ее признаний.
Не сказавшись
матери,
она накинула на себя салоп и тотчас же побежала со старухой, через весь город, в одну из самых бедных слободок Мордасова, в самую глухую улицу, где стоял один ветхий, покривившийся и вросший в землю домишка, с какими-то щелочками вместо окон и обнесенный сугробами снегу со всех сторон.
— А как я ревновал тебя все это время! Мне кажется, я бы умер, если б услышал о твоей свадьбе! Я подсылал к тебе, караулил, шпионил… вот
она все ходила (и он кивнул на
мать). — Ведь ты не любила Мозглякова, не правда ли, Зиночка? О ангел мой? Вспомнишь ли ты обо мне, когда я умру? Знаю, что вспомнишь; но пройдут годы, сердце остынет, настанет холод, зима на душе, и забудешь ты меня, Зиночка!..
Неточные совпадения
Дорога многолюдная // Что позже — безобразнее: // Все чаще попадаются // Избитые, ползущие, // Лежащие пластом. // Без ругани, как водится, // Словечко не промолвится, // Шальная, непотребная, // Слышней всего
она! // У кабаков смятение, // Подводы перепутались, // Испуганные лошади // Без седоков бегут; // Тут плачут дети малые. // Тоскуют жены,
матери: // Легко ли из питейного // Дозваться мужиков?..
Как в ноги губернаторше // Я пала, как заплакала, // Как стала говорить, // Сказалась усталь долгая, // Истома непомерная, // Упередилось времечко — // Пришла моя пора! // Спасибо губернаторше, // Елене Александровне, // Я столько благодарна
ей, // Как
матери родной! // Сама крестила мальчика // И имя Лиодорушка — // Младенцу избрала…
Пишут ко мне, что, по смерти
ее матери, какая-то дальняя родня увезла
ее в свои деревни.
Правдин (Митрофану). Негодница! Тебе ли грубить
матери? К тебе
ее безумная любовь и довела
ее всего больше до несчастья.
Стародум(в сторону). Вот черты лица
ее матери. Вот моя Софья.