Неточные совпадения
Все откровенно,
все ясно,
все не считает даже нужным и прикрываться, как где-нибудь у наших барынь
на дачах или
на водах за границей; а стало быть,
все гораздо достойнее полнейшего уважения за
одну только откровенность и простоту…
День для Вельчанинова выдался самый хлопотливый:
все утро пришлось ходить и разъезжать, а в перспективе предстояла непременная надобность сегодня же вечером посетить
одного нужного господина,
одного дельца и статского советника,
на его даче, где-то
на Черной речке, и захватить его неожиданно дома.
Подали ему суп, он взял ложку, но вдруг, не успев зачерпнуть, бросил ложку
на стол и чуть не вскочил со стула.
Одна неожиданная мысль внезапно осенила его: в это мгновение он — и бог знает каким процессом — вдруг вполне осмыслил причину своей тоски, своей особенной отдельной тоски, которая мучила его уже несколько дней сряду,
все последнее время, бог знает как привязалась и бог знает почему не хотела никак отвязаться; теперь же он сразу
все разглядел и понял, как свои пять пальцев.
Все дело состояло вот в чем: почти уже тому две недели (по-настоящему он не помнил, но, кажется, было две недели), как встретил он в первый раз,
на улице, где-то
на углу Подьяческой и Мещанской,
одного господина с крепом
на шляпе.
Вельчанинов только что поймал
на улице того самого статского советника и нужного господина, которого он и теперь ловил, чтобы захватить хоть
на даче нечаянно, потому что этот чиновник, едва знакомый Вельчанинову, но нужный по делу, и тогда, как и теперь, не давался в руки и, очевидно, прятался,
всеми силами не желая с своей стороны встретиться с Вельчаниновым; обрадовавшись, что наконец-таки с ним столкнулся, Вельчанинов пошел с ним рядом, спеша, заглядывая ему в глаза и напрягая
все силы, чтобы навести седого хитреца
на одну тему,
на один разговор, в котором тот, может быть, и проговорился бы и выронил бы как-нибудь
одно искомое и давно ожидаемое словечко; но седой хитрец был тоже себе
на уме, отсмеивался и отмалчивался, — и вот именно в эту чрезвычайно хлопотливую минуту взгляд Вельчанинова вдруг отличил
на противуположном тротуаре улицы господина с крепом
на шляпе.
Мебель у него стояла порядочная, хотя и подержанная, и находились, кроме того, некоторые даже дорогие вещи — осколки прежнего благосостояния: фарфоровые и бронзовые игрушки, большие и настоящие бухарские ковры; даже две недурные картины; но
все было в явном беспорядке, не
на своем месте и даже запылено, с тех пор как прислуживавшая ему девушка, Пелагея, уехала
на побывку к своим родным в Новгород и оставила его
одного.
Но он уже
на все махнул рукой и даже был тем доволен, что дома остается теперь совершенно
один.
Но
весь интерес сосредоточился наконец
на одном странном человеке, каком-то очень ему когда-то близком и знакомом, который уже умер, а теперь почему-то вдруг тоже вошел к нему.
Потрясающее вчерашнее впечатление при внезапном известии об этой смерти оставило в нем какое-то смятение и даже боль. Это смятение и боль были только заглушены в нем
на время
одной странной идеей вчера, при Павле Павловиче. Но теперь, при пробуждении,
все, что было девять лет назад, предстало вдруг перед ним с чрезвычайною яркостью.
Теперь, сидя
на своей постели, с смутными мыслями, беспорядочно толпившимися в его голове, он чувствовал и сознавал ясно только
одно, — что, несмотря
на все вчерашнее «потрясающее впечатление» при этом известии, он все-таки очень спокоен насчет того, что она умерла.
В
одно мгновение
все изменилось: увидев гостя, девочка вскрикнула и стрельнула в соседнюю крошечную комнатку, а Павел Павлович,
на мгновение озадаченный, тотчас же
весь растаял в улыбке, точь-в-точь как вчера, когда Вельчанинов вдруг отворил дверь к нему
на лестницу.
«Она больна, — думал он, — может быть, очень; ее измучили… О пьяная, подлая тварь! Я теперь понимаю его!» Он торопил кучера; он надеялся
на дачу,
на воздух,
на сад,
на детей,
на новую, незнакомую ей жизнь, а там, потом… Но в том, что будет после, он уже не сомневался нисколько; там были полные, ясные надежды. Об
одном только он знал совершенно: что никогда еще он не испытывал того, что ощущает теперь, и что это останется при нем
на всю его жизнь! «Вот цель, вот жизнь!» — думал он восторженно.
Главный план его сложился сам собою: «Можно будет подействовать
на этого мерзавца, — мечтал он, — соединенными силами, и он оставит в Петербурге у Погорельцевых Лизу, хотя сначала только
на время,
на срок, и уедет
один; а Лиза останется мне; вот и
все, чего же тут более?
Павел Павлович,
все еще не спуская с него глаз, сидел
на тумбе, поддерживаемый
одною из дам. Он понял наконец, и лицо его как-то вдруг осунулось.
Но Вельчанинов
все еще отказывался, и тем упорнее, что ощущал в себе
одну какую-то тяжелую, злобную мысль. Эта злая мысль уже давно зашевелилась в нем, с самого начала, как только Павел Павлович возвестил о невесте: простое ли это было любопытство, или какое-то совершенно еще неясное влечение, но его тянуло — согласиться. И чем больше тянуло, тем более он оборонялся. Он сидел, облокотясь
на руку, и раздумывал. Павел Павлович юлил около него и упрашивал.
Но в настоящую минуту к его искусству присоединилась и сама природа: он чувствовал, что настроен, что его что-то влечет; чувствовал в себе полнейшую и победительную уверенность, что через несколько минут
все эти глаза будут обращены
на него,
все эти люди будут слушать только его
одного, говорить только с ним, смеяться только тому, что он скажет.
Вельчанинов тотчас привязался к слову, и оказалось, что Катерина Федосеевна
одна из
всех серьезно занимается
на фортепьяно.
На вопрос Вельчанинова, во что они играют, отвечали, что во
все игры и в горелки, но что вечером будут играть в пословицы, то есть
все садятся и
один на время отходит;
все же сидящие выбирают пословицу, например: «Тише едешь, дальше будешь», и когда того призовут, то каждый или каждая по порядку должны приготовить и сказать ему по
одной фразе.
— Как! Как избавьте? — неимоверно удивилась Надя его отказу и вытаращила
на него глаза.
Весь подготовленный тон ее порвался в
один миг, и она чуть уж не плакала. Вельчанинов рассмеялся.
Но когда Надя стала петь, явился тотчас и он. Надя нарочно не ответила
на один его прямой вопрос, но Павла Павловича это не смутило и не поколебало; он стал за спинкой ее стула, и
весь вид его показывал, что это его место и что он его никому не уступит.
— Да, частное, в конторе
одного нотариуса,
на двадцати пять в месяц. Конечно, только покамест, но когда я делал там предложение, то и того не имел. Я тогда служил
на железной дороге,
на десяти рублях, но
все это только покамест.
«Если б бросить,
на минутку, прямую дорогу и увлечься вправо, то не более как через две станции можно бы было посетить еще
одну знакомую даму, только что возвратившуюся из-за границы и находящуюся теперь в приятном для него, но весьма скучном для нее уездном уединении; а стало быть, являлась возможность употребить время не менее интересно, чем и в Одессе, тем более что и там не уйдет…» Но он
все еще колебался и не решался окончательно; он «ждал толчка».
Олимпиада Семеновна объяснила Вельчанинову, что они едут теперь из О., где служит ее муж,
на два месяца в их деревню, что это недалеко, от этой станции
всего сорок верст, что у них там прекрасный дом и сад, что к ним приедут гости, что у них есть и соседи, и если б Алексей Иванович был так добр и захотел их посетить «в их уединении», то она бы встретила его «как ангела-хранителя», потому что она не может вспомнить без ужасу, что бы было, если б… и так далее, и так далее, —
одним словом, «как ангела-хранителя…»
Неточные совпадения
Господа актеры особенно должны обратить внимание
на последнюю сцену. Последнее произнесенное слово должно произвесть электрическое потрясение
на всех разом, вдруг.
Вся группа должна переменить положение в
один миг ока. Звук изумления должен вырваться у
всех женщин разом, как будто из
одной груди. От несоблюдения сих замечаний может исчезнуть
весь эффект.
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу
на службе; ни
один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что
весь свет готовы обворовать, поддевал
на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
И нарочно посмотрите
на детей: ни
одно из них не похоже
на Добчинского, но
все, даже девочка маленькая, как вылитый судья.
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть
одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек
все несет наружу: что
на сердце, то и
на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь
на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Анна Андреевна. Ну, скажите, пожалуйста: ну, не совестно ли вам? Я
на вас
одних полагалась, как
на порядочного человека:
все вдруг выбежали, и вы туда ж за ними! и я вот ни от кого до сих пор толку не доберусь. Не стыдно ли вам? Я у вас крестила вашего Ванечку и Лизаньку, а вы вот как со мною поступили!