Неточные совпадения
На нашей были
всех сортов книги — учебные и неучебные:
одни стояли, другие лежали.
В числе предметов, лежавших
на полочке Карла Иваныча, был
один, который больше
всего мне его напоминает. Это — кружок из кардона, вставленный в деревянную ножку, в которой кружок этот подвигался посредством шпеньков.
На кружке была наклеена картинка, представляющая карикатуры какой-то барыни и парикмахера. Карл Иваныч очень хорошо клеил и кружок этот сам изобрел и сделал для того, чтобы защищать свои слабые глаза от яркого света.
Все это так чинно, аккуратно лежит
на своем месте, что по
одному этому порядку можно заключить, что у Карла Иваныча совесть чиста и душа покойна.
На другой стене висели ландкарты,
все почти изорванные, но искусно подклеенные рукою Карла Иваныча.
На третьей стене, в середине которой была дверь вниз, с
одной стороны висели две линейки:
одна — изрезанная, наша, другая — новенькая, собственная, употребляемая им более для поощрения, чем для линевания; с другой — черная доска,
на которой кружками отмечались наши большие проступки и крестиками — маленькие. Налево от доски был угол, в который нас ставили
на колени.
— Я
на это тебе только
одно скажу: трудно поверить, чтобы человек, который, несмотря
на свои шестьдесят лет, зиму и лето ходит босой и, не снимая, носит под платьем вериги в два пуда весом и который не раз отказывался от предложений жить спокойно и
на всем готовом, — трудно поверить, чтобы такой человек
все это делал только из лени.
Вдруг Жиран завыл и рванулся с такой силой, что я чуть было не упал. Я оглянулся.
На опушке леса, приложив
одно ухо и приподняв другое, перепрыгивал заяц. Кровь ударила мне в голову, и я
все забыл в эту минуту: закричал что-то неистовым голосом, пустил собаку и бросился бежать. Но не успел я этого сделать, как уже стал раскаиваться: заяц присел, сделал прыжок и больше я его не видал.
Представляя, что она рвет с дерева какие-то американские фрукты, Любочка сорвала
на одном листке огромной величины червяка, с ужасом бросила его
на землю, подняла руки кверху и отскочила, как будто боясь, чтобы из него не брызнуло чего-нибудь. Игра прекратилась: мы
все, головами вместе, припали к земле — смотреть эту редкость.
Оставшись в
одном белье, он тихо опустился
на кровать, окрестил ее со
всех сторон и, как видно было, с усилием — потому что он поморщился — поправил под рубашкой вериги. Посидев немного и заботливо осмотрев прорванное в некоторых местах белье, он встал, с молитвой поднял свечу в уровень с кивотом, в котором стояло несколько образов, перекрестился
на них и перевернул свечу огнем вниз. Она с треском потухла.
Во
всем воздухе была какая-то пыльная мгла, горизонт был серо-лилового цвета; но ни
одной тучки не было
на небе.
Когда
все сели, Фока тоже присел
на кончике стула; но только что он это сделал, дверь скрипнула, и
все оглянулись. В комнату торопливо вошла Наталья Савишна и, не поднимая глаз, приютилась около двери
на одном стуле с Фокой. Как теперь вижу я плешивую голову, морщинистое неподвижное лицо Фоки и сгорбленную добрую фигурку в чепце, из-под которого виднеются седые волосы. Они жмутся
на одном стуле, и им обоим неловко.
Все уже разошлись;
одна свеча горит в гостиной; maman сказала, что она сама разбудит меня; это она присела
на кресло,
на котором я сплю, своей чудесной нежной ручкой провела по моим волосам, и над ухом моим звучит милый знакомый голос...
Против моего ожидания, оказалось, что, кроме двух стихов, придуманных мною сгоряча, я, несмотря
на все усилия, ничего дальше не мог сочинить. Я стал читать стихи, которые были в наших книгах; но ни Дмитриев, ни Державин не помогли мне — напротив, они еще более убедили меня в моей неспособности. Зная, что Карл Иваныч любил списывать стишки, я стал потихоньку рыться в его бумагах и в числе немецких стихотворений нашел
одно русское, принадлежащее, должно быть, собственно его перу.
Последняя смелость и решительность оставили меня в то время, когда Карл Иваныч и Володя подносили свои подарки, и застенчивость моя дошла до последних пределов: я чувствовал, как кровь от сердца беспрестанно приливала мне в голову, как
одна краска
на лице сменялась другою и как
на лбу и
на носу выступали крупные капли пота. Уши горели, по
всему телу я чувствовал дрожь и испарину, переминался с ноги
на ногу и не трогался с места.
Я не мог наглядеться
на князя: уважение, которое ему
все оказывали, большие эполеты, особенная радость, которую изъявила бабушка, увидев его, и то, что он
один, по-видимому, не боялся ее, обращался с ней совершенно свободно и даже имел смелость называть ее ma cousine, внушили мне к нему уважение, равное, если не большее, тому, которое я чувствовал к бабушке. Когда ему показали мои стихи, он подозвал меня к себе и сказал...
— Да, мой друг, — продолжала бабушка после минутного молчания, взяв в руки
один из двух платков, чтобы утереть показавшуюся слезу, — я часто думаю, что он не может ни ценить, ни понимать ее и что, несмотря
на всю ее доброту, любовь к нему и старание скрыть свое горе — я очень хорошо знаю это, — она не может быть с ним счастлива; и помяните мое слово, если он не…
Иленька молчал и, стараясь вырваться, кидал ногами в разные стороны.
Одним из таких отчаянных движений он ударил каблуком по глазу Сережу так больно, что Сережа тотчас же оставил его ноги, схватился за глаз, из которого потекли невольные слезы, и из
всех сил толкнул Иленьку. Иленька, не будучи более поддерживаем нами, как что-то безжизненное, грохнулся
на землю и от слез мог только выговорить...
Дочери
все были
на одно лицо — похожи
на княгиню и дурны; поэтому ни
одна не останавливала внимания.
Но хотя я перерыл
все комоды, я нашел только в
одном — наши дорожные зеленые рукавицы, а в другом —
одну лайковую перчатку, которая никак не могла годиться мне: во-первых, потому, что была чрезвычайно стара и грязна, во-вторых, потому, что была для меня слишком велика, а главное потому, что
на ней недоставало среднего пальца, отрезанного, должно быть, еще очень давно, Карлом Иванычем для больной руки.
Все смотрели
на меня: кто с удивлением, кто с любопытством, кто с насмешкой, кто с состраданием;
одна бабушка смотрела совершенно равнодушно.
Девушка эта была la belle Flamande, про которую писала maman и которая впоследствии играла такую важную роль в жизни
всего нашего семейства. Как только мы вошли, она отняла
одну руку от головы maman и поправила
на груди складки своего капота, потом шепотом сказала: «В забытьи».
Я вздрогнул от ужаса, когда убедился, что это была она; но отчего закрытые глаза так впали? отчего эта страшная бледность и
на одной щеке черноватое пятно под прозрачной кожей? отчего выражение
всего лица так строго и холодно? отчего губы так бледны и склад их так прекрасен, так величествен и выражает такое неземное спокойствие, что холодная дрожь пробегает по моей спине и волосам, когда я вглядываюсь в него?..
Неточные совпадения
Господа актеры особенно должны обратить внимание
на последнюю сцену. Последнее произнесенное слово должно произвесть электрическое потрясение
на всех разом, вдруг.
Вся группа должна переменить положение в
один миг ока. Звук изумления должен вырваться у
всех женщин разом, как будто из
одной груди. От несоблюдения сих замечаний может исчезнуть
весь эффект.
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу
на службе; ни
один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что
весь свет готовы обворовать, поддевал
на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
И нарочно посмотрите
на детей: ни
одно из них не похоже
на Добчинского, но
все, даже девочка маленькая, как вылитый судья.
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть
одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек
все несет наружу: что
на сердце, то и
на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь
на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Анна Андреевна. Ну, скажите, пожалуйста: ну, не совестно ли вам? Я
на вас
одних полагалась, как
на порядочного человека:
все вдруг выбежали, и вы туда ж за ними! и я вот ни от кого до сих пор толку не доберусь. Не стыдно ли вам? Я у вас крестила вашего Ванечку и Лизаньку, а вы вот как со мною поступили!
