Калинович даже не вышел. Он употребил все усилия, чтоб сохранить
это адское равнодушие, зная, что для Настеньки
это только еще
цветочки, а ягодки будут впереди!
— А как же: маленький, розовенький, с крошечными такими ноготочками, и
только вся моя тоска в том, что не помню я, мальчик аль девочка. То мальчик вспомнится, то девочка. И как родила я тогда его, прямо в батист да в кружево завернула, розовыми его ленточками обвязала,
цветочками обсыпала, снарядила, молитву над ним сотворила, некрещеного понесла, и несу
это я его через лес, и боюсь я лесу, и страшно мне, и всего больше я плачу о том, что родила я его, а мужа не знаю.
— Ха-ха… Видно, кто на море не бывал, тот досыта богу не маливался. Ну, настоящая страсть еще впереди:
это все были
только цветочки, а уж там ягодки пойдут. Порша! скомандуй насчет чаю и всякое прочее.
— Хорошо, хорошо… Вот
только мою травку не троньте. Я
этого не люблю, признаться сказать… Мало ли вас тут летает… Вы народ легкомысленный, а я Червячок серьезный… Говоря откровенно, мне все принадлежит. Вот заползу на травку и съем, заползу на любой
цветочек и тоже съем. До свидания!..