От города до монастыря было не более версты с небольшим. Алеша спешно пошел по пустынной в этот
час дороге. Почти уже стала ночь, в тридцати шагах трудно уже было различать предметы. На половине дороги приходился перекресток. На перекрестке, под уединенною ракитой, завиделась какая-то фигура. Только что Алеша вступил на перекресток, как фигура сорвалась с места, бросилась на него и неистовым голосом прокричала...
Неточные совпадения
— Помилуйте, не могу: до железной
дороги восемьдесят верст, а машина уходит со станции в Москву в семь
часов вечера — ровно только, чтоб поспеть.
— Не надо в Чермашню. Не опоздаю, братцы, к семи
часам на железную
дорогу?
Окончательный процесс этого решения произошел с ним, так сказать, в самые последние
часы его жизни, именно с последнего свидания с Алешей, два дня тому назад вечером, на
дороге, после того как Грушенька оскорбила Катерину Ивановну, а Митя, выслушав рассказ о том от Алеши, сознался, что он подлец, и велел передать это Катерине Ивановне, «если это может сколько-нибудь ее облегчить».
Дорогою Марья Кондратьевна успела припомнить, что давеча, в девятом
часу, слышала страшный и пронзительный вопль на всю окрестность из их сада — и это именно был, конечно, тот самый крик Григория, когда он, вцепившись руками в ногу сидевшего уже на заборе Дмитрия Федоровича, прокричал: «Отцеубивец!» «Завопил кто-то один и вдруг перестал», — показывала, бежа, Марья Кондратьевна.
Продажа
часов за шесть рублей, чтобы добыть на
дорогу денег, совсем еще не известная следователю и прокурору, возбудила тотчас же все чрезвычайное их внимание, и уже к безмерному негодованию Мити: нашли нужным факт этот в подробности записать, ввиду вторичного подтверждения того обстоятельства, что у него и накануне не было уже ни гроша почти денег.
— Алексей Федорович, — проговорил он с холодною усмешкой, — я пророков и эпилептиков не терплю; посланников Божиих особенно, вы это слишком знаете. С сей минуты я с вами разрываю и, кажется, навсегда. Прошу сей же
час, на этом же перекрестке, меня оставить. Да вам и в квартиру по этому проулку
дорога. Особенно поберегитесь заходить ко мне сегодня! Слышите?
— А только что ему отворили в рай, и он вступил, то, не пробыв еще двух секунд — и это по
часам, по
часам (хотя
часы его, по-моему, давно должны были бы разложиться на составные элементы у него в кармане
дорогой), — не пробыв двух секунд, воскликнул, что за эти две секунды не только квадриллион, но квадриллион квадриллионов пройти можно, да еще возвысив в квадриллионную степень!
Нужно вывозить уголь, пора самая спешная, а кормить лошадей нечем и сена купить не на что; а время идет, каждый
час дорог, мужик сунулся к нашим «сестрам»…
— Девоньки миленькие, стриженьки, голубоньки! — лепечет возбужденная и красная, как рак, Женя. — Мне к баронессину рожденью подушку гладью кончать надо, спешить, каждый
час дорог, а нынче особенно… Ведь завтра-то рожденье — отсылать надо… А тут Павлы Артемьевнина комната не убрана. Дорушка Иванова, либо ты, Дуняша Прохорова, уберите кто-нибудь! Ради господа, за меня! — И голос обычно грубоватой, любившей покомандовать Жени зазвучал непривычными ему мягкими нотами. Дорушка и Дуня испуганно переглянулись.
Неточные совпадения
На другой день, в 11
часов утра, Вронский выехал на станцию Петербургской железной
дороги встречать мать, и первое лицо, попавшееся ему на ступеньках большой лестницы, был Облонский, ожидавший с этим же поездом сестру.
Мраморный умывальник, туалет, кушетка, столы, бронзовые
часы на камине, гардины и портьеры — всё это было
дорогое и новое.
Подъезжая в двенадцатом
часу с железной
дороги к своей квартире, Вронский увидал у подъезда знакомую ему извозчичью карету.
Через
час явилась возможность ехать; метель утихла, небо прояснилось, и мы отправились.
Дорогой невольно я опять завел речь о Бэле и о Печорине.
Было уже шесть
часов пополудни, когда вспомнил я, что пора обедать; лошадь моя была измучена; я выехал на
дорогу, ведущую из Пятигорска в немецкую колонию, куда часто водяное общество ездит en piquenique. [на пикник (фр.).]