Неточные совпадения
Из монахов находились, даже и под самый конец жизни старца, ненавистники и завистники его, но их становилось уже мало, и они молчали,
хотя было в их числе несколько весьма знаменитых и важных в монастыре лиц, как например один из древнейших иноков,
великий молчальник и необычайный постник.
Видишь: предположи, что нашелся
хотя один из всех этих желающих одних только материальных и грязных благ — хоть один только такой, как мой старик инквизитор, который сам
ел коренья в пустыне и бесновался, побеждая плоть свою, чтобы сделать себя свободным и совершенным, но однако же, всю жизнь свою любивший человечество и вдруг прозревший и увидавший, что невелико нравственное блаженство достигнуть совершенства воли с тем, чтобы в то же время убедиться, что миллионы остальных существ Божиих остались устроенными лишь в насмешку, что никогда не в силах они
будут справиться со своею свободой, что из жалких бунтовщиков никогда не выйдет великанов для завершения башни, что не для таких гусей
великий идеалист мечтал о своей гармонии.
Начался
Великий пост, а Маркел не
хочет поститься, бранится и над этим смеется: «Все это бредни, говорит, и нет никакого и Бога», — так что в ужас привел и мать и прислугу, да и меня малого, ибо
хотя был я и девяти лет всего, но, услышав слова сии, испугался очень и я.
Ибо столь
великого постника и молчальника, дни и ночи молящегося (даже и засыпал, на коленках стоя), как-то даже и зазорно
было настоятельно обременять общим уставом, если он сам не
хотел подчиниться.
Ракитин удивлялся на их восторженность и обидчиво злился,
хотя и мог бы сообразить, что у обоих как раз сошлось все, что могло потрясти их души так, как случается это нечасто в жизни. Но Ракитин, умевший весьма чувствительно понимать все, что касалось его самого,
был очень груб в понимании чувств и ощущений ближних своих — отчасти по молодой неопытности своей, а отчасти и по
великому своему эгоизму.
В области же действительной жизни, которая имеет не только свои права, но и сама налагает
великие обязанности, — в этой области мы, если
хотим быть гуманными, христианами наконец, мы должны и обязаны проводить убеждения, лишь оправданные рассудком и опытом, проведенные чрез горнило анализа, словом, действовать разумно, а не безумно, как во сне и в бреду, чтобы не нанести вреда человеку, чтобы не измучить и не погубить человека.
И
хотя бы мы
были заняты самыми важными делами, достигли почестей или впали бы в какое
великое несчастье — все равно не забывайте никогда, как нам
было раз здесь хорошо, всем сообща, соединенным таким хорошим и добрым чувством, которое и нас сделало на это время любви нашей к бедному мальчику, может
быть, лучшими, чем мы
есть в самом деле.
А любя только себя, такой человек
хочет быть великим и видит, что он маленький, хочет быть важным, а чувствует, что он ничтожен, хочет быть хорошим, а знает, что он дурен.
Неточные совпадения
— Я не понимаю, как они могут так грубо ошибаться. Христос уже имеет свое определенное воплощение в искусстве
великих стариков. Стало
быть, если они
хотят изображать не Бога, а революционера или мудреца, то пусть из истории берут Сократа, Франклина, Шарлоту Корде, но только не Христа. Они берут то самое лицо, которое нельзя брать для искусства, а потом…
— То
есть вы
хотите сказать, что грех мешает ему? — сказала Лидия Ивановна. — Но это ложное мнение. Греха нет для верующих, грех уже искуплен. Pardon, — прибавила она, глядя на опять вошедшего с другой запиской лакея. Она прочла и на словах ответила: «завтра у
Великой Княгини, скажите». — Для верующего нет греха, — продолжала она разговор.
Как ни
велик был в обществе вес Чичикова,
хотя он и миллионщик, и в лице его выражалось величие и даже что-то марсовское и военное, но
есть вещи, которых дамы не простят никому,
будь он кто бы ни
было, и тогда прямо пиши пропало!
Но
хотя я перерыл все комоды, я нашел только в одном — наши дорожные зеленые рукавицы, а в другом — одну лайковую перчатку, которая никак не могла годиться мне: во-первых, потому, что
была чрезвычайно стара и грязна, во-вторых, потому, что
была для меня слишком
велика, а главное потому, что на ней недоставало среднего пальца, отрезанного, должно
быть, еще очень давно, Карлом Иванычем для больной руки.
— Эх, брат, да ведь природу поправляют и направляют, а без этого пришлось бы потонуть в предрассудках. Без этого ни одного бы
великого человека не
было. Говорят: «долг, совесть», — я ничего не
хочу говорить против долга и совести, — но ведь как мы их понимаем? Стой, я тебе еще задам один вопрос. Слушай!