Неточные совпадения
Рассказывали,
что молодая супруга выказала при
том несравненно
более благородства и возвышенности, нежели Федор Павлович, который, как известно теперь, подтибрил у нее тогда же, разом, все ее денежки, до двадцати пяти тысяч, только
что она их получила, так
что тысячки эти с
тех пор решительно как бы канули для нее в воду.
Вот это и начал эксплуатировать Федор Павлович,
то есть отделываться малыми подачками, временными высылками, и в конце концов так случилось,
что когда, уже года четыре спустя, Митя, потеряв терпение, явился в наш городок в другой раз, чтобы совсем уж покончить дела с родителем,
то вдруг оказалось, к его величайшему изумлению,
что у него уже ровно нет ничего,
что и сосчитать даже трудно,
что он перебрал уже деньгами всю стоимость своего имущества у Федора Павловича, может быть еще даже сам должен ему;
что по таким-то и таким-то сделкам, в которые сам тогда-то и тогда пожелал вступить, он и права не имеет требовать ничего
более, и проч., и проч.
Монахи про него говорили,
что он именно привязывается душой к
тому, кто грешнее, и, кто всех
более грешен,
того он всех
более и возлюбит.
— Правда, вы не мне рассказывали; но вы рассказывали в компании, где и я находился, четвертого года это дело было. Я потому и упомянул,
что рассказом сим смешливым вы потрясли мою веру, Петр Александрович. Вы не знали о сем, не ведали, а я воротился домой с потрясенною верой и с
тех пор все
более и
более сотрясаюсь. Да, Петр Александрович, вы великого падения были причиной! Это уж не Дидерот-с!
Причитания утоляют тут лишь
тем,
что еще
более растравляют и надрывают сердце.
Зато всегда так происходило,
что чем более я ненавидел людей в частности,
тем пламеннее становилась любовь моя к человечеству вообще.
— Все эти ссылки в работы, а прежде с битьем, никого не исправляют, а главное, почти никакого преступника и не устрашают, и число преступлений не только не уменьшается, а
чем далее,
тем более нарастает.
Мало
того, даже старается сохранить с преступником все христианское церковное общение: допускает его к церковным службам, к святым дарам, дает ему подаяние и обращается с ним
более как с плененным,
чем как с виновным.
— Говорите без юродства и не начинайте оскорблением домашних ваших, — ответил старец слабым изнеможенным голосом. Он видимо уставал,
чем далее,
тем более, и приметно лишался сил.
Но в эту минуту в нем копошилась некоторая другая боязнь, совсем другого рода, и
тем более мучительная,
что он ее и сам определить бы не мог, именно боязнь женщины, и именно Катерины Ивановны, которая так настоятельно умоляла его давешнею, переданною ему госпожою Хохлаковою, запиской прийти к ней для чего-то.
Это требование и необходимость непременно пойти вселила сразу какое-то мучительное чувство в его сердце, и все утро,
чем далее,
тем более, все больнее и больнее в нем это чувство разбаливалось, несмотря на все последовавшие затем сцены и приключения в монастыре, и сейчас у игумена, и проч., и проч.
— Составляет-то оно составляет, но рассудите сами, Григорий Васильевич,
что ведь
тем более и облегчает,
что составляет.
— Брат, а ты, кажется, и не обратил внимания, как ты обидел Катерину Ивановну
тем,
что рассказал Грушеньке о
том дне, а
та сейчас ей бросила в глаза,
что вы сами «к кавалерам красу тайком продавать ходили!» Брат,
что же больше этой обиды? — Алешу всего
более мучила мысль,
что брат точно рад унижению Катерины Ивановны, хотя, конечно,
того быть не могло.
И
что же? — прибавляла в восторге госпожа Хохлакова, — пророчество совершилось даже буквально, и даже
более того».
—
То ли еще узрим,
то ли еще узрим! — повторили кругом монахи, но отец Паисий, снова нахмурившись, попросил всех хотя бы до времени вслух о сем не сообщать никому, «пока еще
более подтвердится, ибо много в светских легкомыслия, да и случай сей мог произойти естественно», — прибавил он осторожно, как бы для очистки совести, но почти сам не веруя своей оговорке,
что очень хорошо усмотрели и слушавшие.
Что всего
более поразило бедного монашка, так это
то,
что отец Ферапонт, при несомненном великом постничестве его и будучи в столь преклонных летах, был еще на вид старик сильный, высокий, державший себя прямо, несогбенно, с лицом свежим, хоть и худым, но здоровым.
Прощайте, Катерина Ивановна, вам нельзя на меня сердиться, потому
что я во сто раз
более вас наказан: наказан уже
тем одним,
что никогда вас не увижу.
— То-то и есть,
что не отдал, и тут целая история, — ответил Алеша, с своей стороны как бы именно
более всего озабоченный
тем,
что деньги не отдал, а между
тем Lise отлично заметила,
что и он смотрит в сторону и тоже видимо старается говорить о постороннем.
Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой горячей минувшей жизни, о такой страстной вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу и в свою науку,
что я, знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними, — в
то же время убежденный всем сердцем моим,
что все это давно уже кладбище, и никак не
более.
Там есть, между прочим, один презанимательный разряд грешников в горящем озере: которые из них погружаются в это озеро так,
что уж и выплыть
более не могут,
то «
тех уже забывает Бог» — выражение чрезвычайной глубины и силы.
Но знай,
что теперь и именно ныне эти люди уверены
более чем когда-нибудь,
что свободны вполне, а между
тем сами же они принесли нам свободу свою и покорно положили ее к ногам нашим.
Тогда это не могло быть еще так видно, ибо будущее было неведомо, но теперь, когда прошло пятнадцать веков, мы видим,
что все в этих трех вопросах до
того угадано и предсказано и до
того оправдалось,
что прибавить к ним или убавить от них ничего нельзя
более.
Столь уважая его, ты поступил, как бы перестав ему сострадать, потому
что слишком много от него и потребовал, — и это кто же,
тот, который возлюбил его
более самого себя!
Получая от нас хлебы, конечно, они ясно будут видеть,
что мы их же хлебы, их же руками добытые, берем у них, чтобы им же раздать, безо всякого чуда, увидят,
что не обратили мы камней в хлебы, но воистину
более,
чем самому хлебу, рады они будут
тому,
что получают его из рук наших!
Ведь я только так говорю,
что она не придет, а она, может быть, и
более того захочет-с,
то есть прямо барыней сделаться.
Копит уединенно богатство и думает: сколь силен я теперь и сколь обеспечен, а и не знает безумный,
что чем более копит,
тем более погружается в самоубийственное бессилие.
Мучился долго, но не
тем, а лишь сожалением,
что убил любимую женщину,
что ее нет уже
более,
что, убив ее, убил любовь свою, тогда как огонь страсти оставался в крови его.
В обществе за благотворительную деятельность стали его уважать, хотя и боялись все строгого и мрачного характера его, но
чем более стали уважать его,
тем становилось ему невыносимее.
Уверяют,
что мир
чем далее,
тем более единится, слагается в братское общение
тем,
что сокращает расстояния, передает по воздуху мысли.
Воистину, если не говорят сего (ибо не умеют еще сказать сего),
то так поступают, сам видел, сам испытывал, и верите ли:
чем беднее и ниже человек наш русский,
тем и
более в нем сей благолепной правды заметно, ибо богатые из них кулаки и мироеды во множестве уже развращены, и много, много тут от нерадения и несмотрения нашего вышло!
Да и Бог милостивее воззрит на обоих вас, ибо если уже ты столь пожалел его,
то кольми паче пожалеет он, бесконечно
более милосердый и любовный,
чем ты.
Отцы и учители, мыслю: «
Что есть ад?» Рассуждаю так: «Страдание о
том,
что нельзя уже
более любить».
Начал чтение, сейчас после панихиды, отец Иосиф; отец же Паисий, сам пожелавший читать потом весь день и всю ночь, пока еще был очень занят и озабочен, вместе с отцом настоятелем скита, ибо вдруг стало обнаруживаться, и
чем далее,
тем более, и в монастырской братии, и в прибывавших из монастырских гостиниц и из города толпами мирских нечто необычайное, какое-то неслыханное и «неподобающее» даже волнение и нетерпеливое ожидание.
Неверующие возрадовались, а
что до верующих,
то нашлись иные из них возрадовавшиеся даже
более самих неверующих, ибо «любят люди падение праведного и позор его», как изрек сам покойный старец в одном из поучений своих.
Дело в
том,
что от гроба стал исходить мало-помалу, но
чем далее,
тем более замечаемый тлетворный дух, к трем же часам пополудни уже слишком явственно обнаружившийся и все постепенно усиливавшийся.
Тем не менее, несмотря на всю смутную безотчетность его душевного состояния и на все угнетавшее его горе, он все же дивился невольно одному новому и странному ощущению, рождавшемуся в его сердце: эта женщина, эта «страшная» женщина не только не пугала его теперь прежним страхом, страхом, зарождавшимся в нем прежде при всякой мечте о женщине, если мелькала таковая в его душе, но, напротив, эта женщина, которую он боялся
более всех, сидевшая у него на коленях и его обнимавшая, возбуждала в нем вдруг теперь совсем иное, неожиданное и особливое чувство, чувство какого-то необыкновенного, величайшего и чистосердечнейшего к ней любопытства, и все это уже безо всякой боязни, без малейшего прежнего ужаса — вот
что было главное и
что невольно удивляло его.
Тем не менее когда ступил на крыльцо дома госпожи Хохлаковой, вдруг почувствовал на спине своей озноб ужаса: в эту только секунду он сознал вполне и уже математически ясно,
что тут ведь последняя уже надежда его,
что дальше уже ничего не остается в мире, если тут оборвется, «разве зарезать и ограбить кого-нибудь из-за трех тысяч, а
более ничего…».
Что означало это битье себя по груди по этому месту и на
что он
тем хотел указать — это была пока еще тайна, которую не знал никто в мире, которую он не открыл тогда даже Алеше, но в тайне этой заключался для него
более чем позор, заключались гибель и самоубийство, он так уж решил, если не достанет
тех трех тысяч, чтоб уплатить Катерине Ивановне и
тем снять с своей груди, «с
того места груди» позор, который он носил на ней и который так давил его совесть.
— А-ай! — закричала старушонка, но Мити и след простыл; он побежал
что было силы в дом Морозовой. Это именно было
то время, когда Грушенька укатила в Мокрое, прошло не
более четверти часа после ее отъезда. Феня сидела со своею бабушкой, кухаркой Матреной, в кухне, когда вдруг вбежал «капитан». Увидав его, Феня закричала благим матом.
Смеялись тоже у нас, в трактире особенно, над собственным откровенным и публичным тогдашним признанием Мити (не в глаза ему, конечно, смеялись, в глаза ему смеяться было несколько опасно),
что от Грушеньки он за всю
ту «эскападу» только и получил,
что «позволила ему свою ножку поцеловать, а
более ничего не позволила».
— Тягушек — пусть. Да четыре-то дюжины к
чему тебе? Одной довольно, — почти осердился уже Петр Ильич. Он стал торговаться, он потребовал счет, он не хотел успокоиться. Спас, однако, всего одну сотню рублей. Остановились на
том, чтобы всего товару доставлено было не
более как на триста рублей.
Прибытие же Петра Ильича упредила всего только пятью минутами, так
что тот явился уже не с одними своими догадками и заключениями, а как очевидный свидетель, еще
более рассказом своим подтвердивший общую догадку о
том, кто преступник (
чему, впрочем, он, в глубине души, до самой этой последней минуты, все еще отказывался верить).
Мальчик этого не любил, и
чем более требовали от него сердечных излияний,
тем как бы нарочно становился неподатливее.
— Вот
что я тебе могу твердо объявить, Грушенька, — сказал, вставая с места, Алеша, — первое
то,
что он тебя любит, любит
более всех на свете, и одну тебя, в этом ты мне верь.
По дороге к Ивану пришлось ему проходить мимо дома, в котором квартировала Катерина Ивановна. В окнах был свет. Он вдруг остановился и решил войти. Катерину Ивановну он не видал уже
более недели. Но ему теперь пришло на ум,
что Иван может быть сейчас у ней, особенно накануне такого дня. Позвонив и войдя на лестницу, тускло освещенную китайским фонарем, он увидал спускавшегося сверху человека, в котором, поравнявшись, узнал брата.
Тот, стало быть, выходил уже от Катерины Ивановны.
— И я тоже подумал тогда, минутку одну,
что и на меня тоже рассчитываете, — насмешливо осклабился Смердяков, — так
что тем самым еще
более тогда себя предо мной обличили, ибо если предчувствовали на меня и в
то же самое время уезжали, значит, мне
тем самым точно как бы сказали: это ты можешь убить родителя, а я не препятствую.
Вижу, однако,
что так
более продолжать не могу, уже потому даже,
что многого не расслышал, в другое пропустил вникнуть, третье забыл упомнить, а главное, потому,
что, как уже и сказал я выше, если все припоминать,
что было сказано и
что произошло,
то буквально недостанет у меня ни времени, ни места.
У нас в обществе, я помню, еще задолго до суда, с некоторым удивлением спрашивали, особенно дамы: «Неужели такое тонкое, сложное и психологическое дело будет отдано на роковое решение каким-то чиновникам и, наконец, мужикам, и „что-де поймет тут какой-нибудь такой чиновник,
тем более мужик?“ В самом деле, все эти четыре чиновника, попавшие в состав присяжных, были люди мелкие, малочиновные, седые — один только из них был несколько помоложе, — в обществе нашем малоизвестные, прозябавшие на мелком жалованье, имевшие, должно быть, старых жен, которых никуда нельзя показать, и по куче детей, может быть даже босоногих, много-много
что развлекавшие свой досуг где-нибудь картишками и уж, разумеется, никогда не прочитавшие ни одной книги.
И
тем более это странно,
что прежде он совсем почти и не обращал внимания на эту новую для себя опасность, грядущую в лице неожиданного для него соперника.
То,
что ты не принял большой крестной муки, послужит только к
тому,
что ты ощутишь в себе еще больший долг и этим беспрерывным ощущением впредь, во всю жизнь, поможешь своему возрождению, может быть,
более,
чем если б пошел туда.