В то самое мгновение, когда Красоткин отворил дверь и
появился в комнате, все, штабс-капитан и мальчики, столпились около постельки больного и рассматривали только что принесенного крошечного меделянского щенка, вчера только родившегося, но еще за неделю заказанного штабс-капитаном, чтобы развлечь и утешить Илюшечку, все тосковавшего об исчезнувшей и, конечно, уже погибшей Жучке.
Неточные совпадения
Дмитрий вдруг
появился опять
в зале. Он, конечно, нашел тот вход запертым, да и действительно ключ от запертого входа был
в кармане у Федора Павловича. Все окна во всех
комнатах были тоже заперты; ниоткуда, стало быть, не могла пройти Грушенька и ниоткуда не могла выскочить.
И, отворив дверь, она крикнула через залу в переднюю «Симеон!» Когда же Симеон
появился в комнате, она приказала ему веско и торжественно:
Она то и дело
появлялась в комнате. Ее лицо сияло счастьем, и глаза с восторгом осматривали черную фигуру Тараса, одетого в такой особенный, толстый сюртук с карманами на боках и с большими пуговицами. Она ходила на цыпочках и как-то все вытягивала шею по направлению к брату. Фома вопросительно поглядывал на нее, но она его не замечала, пробегая мимо двери с тарелками и бутылками в руках.
Неточные совпадения
Полицеймейстер, точно, был чудотворец: как только услышал он,
в чем дело,
в ту ж минуту кликнул квартального, бойкого малого
в лакированных ботфортах, и, кажется, всего два слова шепнул ему на ухо да прибавил только: «Понимаешь!» — а уж там,
в другой
комнате,
в продолжение того времени, как гости резалися
в вист,
появилась на столе белуга, осетры, семга, икра паюсная, икра свежепросольная, селедки, севрюжки, сыры, копченые языки и балыки, — это все было со стороны рыбного ряда.
Она скоро ушла к себе
в комнату и
появилась только к завтраку.
Все замолкло на минуту, хозяйка вышла на кухню посмотреть, готов ли кофе. Дети присмирели.
В комнате послышалось храпенье, сначала тихое, как под сурдиной, потом громче, и когда Агафья Матвеевна
появилась с дымящимся кофейником, ее поразило храпенье, как
в ямской избе.
— Вот уж сорочины скоро, как Катю мою застрелили, — заговорила Павла Ивановна,
появляясь опять
в комнате. — Панихиды по ней служу, да вот собираюсь как-нибудь летом съездить к ней на могилку поплакать… Как жива-то была, сердилась я на нее, а теперь вот жаль! Вспомнишь, и горько сделается, поплачешь. А все-таки я благодарю бога, что он не забыл ее: прибрал от сраму да от позору.
Воротясь домой, она тотчас ушла к себе
в комнату и
появилась только к самому обеду, одетая
в лучшее свое платье, тщательно причесанная, перетянутая и
в перчатках.