Неточные совпадения
Старец этот, как я уже объяснил выше, был старец Зосима; но надо бы здесь
сказать несколько
слов и о том, что такое вообще «старцы» в наших монастырях, и вот жаль, что чувствую себя на этой дороге
не довольно компетентным и твердым.
— О, как вы говорите, какие смелые и высшие
слова, — вскричала мамаша. — Вы
скажете и как будто пронзите. А между тем счастие, счастие — где оно? Кто может
сказать про себя, что он счастлив? О, если уж вы были так добры, что допустили нас сегодня еще раз вас видеть, то выслушайте всё, что я вам прошлый раз
не договорила,
не посмела
сказать, всё, чем я так страдаю, и так давно, давно! Я страдаю, простите меня, я страдаю… — И она в каком-то горячем порывистом чувстве сложила пред ним руки.
За плетнем в соседском саду, взмостясь на что-то, стоял, высунувшись по грудь, брат его Дмитрий Федорович и изо всех сил делал ему руками знаки, звал его и манил, видимо боясь
не только крикнуть, но даже
сказать вслух
слово, чтобы
не услышали. Алеша тотчас подбежал к плетню.
Люблю, вспоминая, хорошее
слово сказать: никогда-то, голубчик, я прелестнее характера женского
не знал, как этой девицы, Агафьей звали ее, представь себе, Агафьей Ивановной.
Но вот и нельзя миновать, чтобы
не сказать о нем хотя двух
слов, и именно теперь.
Алеше хотелось что-то
сказать, но он
не находил ни одного
слова. Сердце его сжималось от боли.
— Видишь. Непременно иди.
Не печалься. Знай, что
не умру без того, чтобы
не сказать при тебе последнее мое на земле
слово. Тебе
скажу это
слово, сынок, тебе и завещаю его. Тебе, сынок милый, ибо любишь меня. А теперь пока иди к тем, кому обещал.
— Я
не забыла этого, — приостановилась вдруг Катерина Ивановна, — и почему вы так враждебны ко мне в такую минуту, Катерина Осиповна? — с горьким, горячим упреком произнесла она. — Что я
сказала, то я и подтверждаю. Мне необходимо мнение его, мало того: мне надо решение его! Что он
скажет, так и будет — вот до какой степени, напротив, я жажду ваших
слов, Алексей Федорович… Но что с вами?
Она вдруг так быстро повернулась и скрылась опять за портьеру, что Алеша
не успел и
слова сказать, — а ему хотелось
сказать. Ему хотелось просить прощения, обвинить себя, — ну что-нибудь
сказать, потому что сердце его было полно, и выйти из комнаты он решительно
не хотел без этого. Но госпожа Хохлакова схватила его за руку и вывела сама. В прихожей она опять остановила его, как и давеча.
Я бы
не хотел от тебя такого
слова, — проникновенно
сказал Иван.
Этого как бы трепещущего человека старец Зосима весьма любил и во всю жизнь свою относился к нему с необыкновенным уважением, хотя, может быть, ни с кем во всю жизнь свою
не сказал менее
слов, как с ним, несмотря на то, что когда-то многие годы провел в странствованиях с ним вдвоем по всей святой Руси.
«То-то вот и есть, — отвечаю им, — это-то вот и удивительно, потому следовало бы мне повиниться, только что прибыли сюда, еще прежде ихнего выстрела, и
не вводить их в великий и смертный грех, но до того безобразно, говорю, мы сами себя в свете устроили, что поступить так было почти и невозможно, ибо только после того, как я выдержал их выстрел в двенадцати шагах,
слова мои могут что-нибудь теперь для них значить, а если бы до выстрела, как прибыли сюда, то
сказали бы просто: трус, пистолета испугался и нечего его слушать.
Радостно мне так стало, но пуще всех заметил я вдруг тогда одного господина, человека уже пожилого, тоже ко мне подходившего, которого я хотя прежде и знал по имени, но никогда с ним знаком
не был и до сего вечера даже и
слова с ним
не сказал.
— Извергая извергну! — и тотчас же начал, обращаясь во все четыре стороны попеременно, крестить стены и все четыре угла кельи рукой. Это действие отца Ферапонта тотчас же поняли сопровождавшие его; ибо знали, что и всегда так делал, куда ни входил, и что и
не сядет и
слова не скажет, прежде чем
не изгонит нечистую силу.
— Стой, Ракитка! — вскочила вдруг Грушенька, — молчите вы оба. Теперь я все
скажу: ты, Алеша, молчи, потому что от твоих таких
слов меня стыд берет, потому что я злая, а
не добрая, — вот я какая. А ты, Ракитка, молчи потому, что ты лжешь. Была такая подлая мысль, что хотела его проглотить, а теперь ты лжешь, теперь вовсе
не то… и чтоб я тебя больше совсем
не слыхала, Ракитка! — Все это Грушенька проговорила с необыкновенным волнением.
— Молчи, злая душа, — яростно крикнула ему Грушенька, — никогда ты мне таких
слов не говорил, какие он мне пришел
сказать.
— Алешечка, поклонись своему братцу Митеньке, да
скажи ему, чтобы
не поминал меня, злодейку свою, лихом. Да передай ему тоже моими
словами: «Подлецу досталась Грушенька, а
не тебе, благородному!» Да прибавь ему тоже, что любила его Грушенька один часок времени, только один часок всего и любила — так чтоб он этот часок всю жизнь свою отселева помнил, так, дескать, Грушенька на всю жизнь тебе заказала!..
— Она удалена, она внизу,
не позволите ли мне
сказать, господа, всего одно
слово этому несчастному человеку? При вас, господа, при вас!
Он облокотился на стол и подпер рукой голову. Он сидел к ним боком и смотрел в стену, пересиливая в себе дурное чувство. В самом деле ему ужасно как хотелось встать и объявить, что более
не скажет ни
слова, «хоть ведите на смертную казнь».
—
Не беспокойтесь так, Дмитрий Федорович, — заключил прокурор, — все теперь записанное вы потом прослушаете сами и с чем
не согласитесь, мы по вашим
словам изменим, а теперь я вам один вопросик еще в третий раз повторю: неужто в самом деле никто, так-таки вовсе никто,
не слыхал от вас об этих зашитых вами в ладонку деньгах? Это, я вам
скажу, почти невозможно представить.
— Видишь, Смуров,
не люблю я, когда переспрашивают, если
не понимают с первого
слова. Иного и растолковать нельзя. По идее мужика, школьника порют и должны пороть: что, дескать, за школьник, если его
не порют? И вдруг я
скажу ему, что у нас
не порют, ведь он этим огорчится. А впрочем, ты этого
не понимаешь. С народом надо умеючи говорить.
Но голос его пресекся, развязности
не хватило, лицо как-то вдруг передернулось, и что-то задрожало около его губ. Илюша болезненно ему улыбался, все еще
не в силах
сказать слова. Коля вдруг поднял руку и провел для чего-то своею ладонью по волосам Илюши.
—
Не беспокойтесь, лекарь, моя собака вас
не укусит, — громко отрезал Коля, заметив несколько беспокойный взгляд доктора на Перезвона, ставшего на пороге. Гневная нотка прозвенела в голосе Коли.
Слово же «лекарь», вместо доктор, он
сказал нарочно и, как сам объявил потом, «для оскорбления
сказал».
— Еще бы
не раздражен, завтра судят. И шла с тем, чтоб об завтрашнем ему мое
слово сказать, потому, Алеша, страшно мне даже и подумать, что завтра будет! Ты вот говоришь, что он раздражен, да я-то как раздражена! А он об поляке! Экой дурак! Вот к Максимушке небось
не ревнует.
— Он выслушал и ничего
не сказал.
Сказал, что у него уже составилось определенное мнение. Но обещал мои
слова взять в соображение.
Ко мне же прислала
сказать, что
не придет ко мне вовсе и впредь никогда
не хочет ходить, а когда я сама к ней потащилась, то бросилась меня целовать и плакать и, целуя, так и выпихнула вон, ни
слова не говоря, так что я так ничего и
не узнала.
— Брат, — дрожащим голосом начал опять Алеша, — я
сказал тебе это потому, что ты моему
слову поверишь, я знаю это. Я тебе на всю жизнь это
слово сказал:
не ты! Слышишь, на всю жизнь. И это Бог положил мне на душу тебе это
сказать, хотя бы ты с сего часа навсегда возненавидел меня…
— А, так ты серьезно? Голубчик мой, ей-богу,
не знаю, вот великое
слово сказал.
— Ну да, орехи, и я то же говорю, — самым спокойным образом, как бы вовсе и
не искал
слова, подтвердил доктор, — и я принес ему один фунт орехов, ибо мальчику никогда и никто еще
не приносил фунт орехов, и я поднял мой палец и
сказал ему: «Мальчик!
— Свидетель, ваши
слова непонятны и здесь невозможны. Успокойтесь, если можете, и расскажите… если вправду имеете что
сказать. Чем вы можете подтвердить такое признание… если вы только
не бредите?
В этом месте защитника прервал довольно сильный аплодисмент. В самом деле, последние
слова свои он произнес с такою искренне прозвучавшею нотой, что все почувствовали, что, может быть, действительно ему есть что
сказать и что то, что он
скажет сейчас, есть и самое важное. Но председатель, заслышав аплодисмент, громко пригрозил «очистить» залу суда, если еще раз повторится «подобный случай». Все затихло, и Фетюкович начал каким-то новым, проникновенным голосом, совсем
не тем, которым говорил до сих пор.
Затем предоставлено было
слово самому подсудимому. Митя встал, но
сказал немного. Он был страшно утомлен и телесно, и духовно. Вид независимости и силы, с которым он появился утром в залу, почти исчез. Он как будто что-то пережил в этот день на всю жизнь, научившее и вразумившее его чему-то очень важному, чего он прежде
не понимал. Голос его ослабел, он уже
не кричал, как давеча. В
словах его послышалось что-то новое, смирившееся, побежденное и приникшее.
Председатель был очень утомлен, а потому и
сказал им очень слабое напутственное
слово: «Будьте-де беспристрастны,
не внушайтесь красноречивыми
словами защиты, но, однако же, взвесьте, вспомните, что на вас лежит великая обязанность», и проч., и проч.
Голубчики мои, — дайте я вас так назову — голубчиками, потому что вы все очень похожи на них, на этих хорошеньких сизых птичек, теперь, в эту минуту, как я смотрю на ваши добрые, милые лица, — милые мои деточки, может быть, вы
не поймете, что я вам
скажу, потому что я говорю часто очень непонятно, но вы все-таки запомните и потом когда-нибудь согласитесь с моими
словами.