Неточные совпадения
— Отменно умею понимать-с, — тотчас же отрезал
господин,
давая знать, что ему и без того известно, кто он такой. — Штабс я капитан-с Снегирев-с, в свою очередь; но все же желательно узнать, что именно побудило…
— «А спроси, — отвечаю ей, — всех
господ офицеров, нечистый ли во мне воздух али другой какой?» И так это у меня с того самого времени на душе сидит, что намеднись сижу я вот здесь, как теперь, и вижу, тот самый генерал вошел, что на Святую сюда приезжал: «Что, — говорю ему, — ваше превосходительство, можно ли благородной
даме воздух свободный впускать?» — «Да, отвечает, надо бы у вас форточку али дверь отворить, по тому самому, что у вас воздух несвежий».
Расслабленный Ришар плачет и только и делает, что повторяет ежеминутно: «Это лучший из дней моих, я иду к
Господу!» — «Да, — кричат пасторы, судьи и благотворительные
дамы, — это счастливейший день твой, ибо ты идешь к
Господу!» Все это двигается к эшафоту вслед за позорною колесницей, в которой везут Ришара, в экипажах, пешком.
И вот интеллигентный образованный
господин и его
дама секут собственную дочку, младенца семи лет, розгами — об этом у меня подробно записано.
— Позвольте,
господа, позвольте еще одну минутку, — прервал Митя, поставив оба локтя на стол и закрыв лицо ладонями, —
дайте же чуточку сообразиться,
дайте вздохнуть,
господа. Все это ужасно потрясает, ужасно, не барабанная же шкура человек,
господа!
Что ж, записывайте, я согласен,
даю полное мое согласие,
господа…
— Нуждался в десяти рублях и заложил пистолеты у Перхотина, потом ходил к Хохлаковой за тремя тысячами, а та не
дала, и проч., и всякая эта всячина, — резко прервал Митя, — да, вот,
господа, нуждался, а тут вдруг тысячи появились, а? Знаете,
господа, ведь вы оба теперь трусите: а что как не скажет, откуда взял? Так и есть: не скажу,
господа, угадали, не узнаете, — отчеканил вдруг Митя с чрезвычайною решимостью. Следователи капельку помолчали.
— Я гораздо добрее, чем вы думаете,
господа, я вам сообщу почему, и
дам этот намек, хотя вы того и не стоите. Потому,
господа, умалчиваю, что тут для меня позор. В ответе на вопрос: откуда взял эти деньги, заключен для меня такой позор, с которым не могло бы сравняться даже и убийство, и ограбление отца, если б я его убил и ограбил. Вот почему не могу говорить. От позора не могу. Что вы это,
господа, записывать хотите?
«А может быть, падучая была настоящая. Больной вдруг очнулся, услыхал крик, вышел» — ну и что же? Посмотрел да и сказал себе:
дай пойду убью
барина? А почему он узнал, что тут было, что тут происходило, ведь он до сих пор лежал в беспамятстве? А впрочем,
господа, есть предел и фантазиям.
Но, может быть, это было вовсе не активное сообщество со стороны Смердякова, а, так сказать, пассивное и страдальческое: может быть, запуганный Смердяков согласился лишь не сопротивляться убийству и, предчувствуя, что его же ведь обвинят, что он
дал убить
барина, не кричал, не сопротивлялся, — заранее выговорил себе у Дмитрия Карамазова позволение пролежать это время как бы в падучей, «а ты там убивай себе как угодно, моя изба с краю».
Но подсудимый
дал ясное и твердое показание о том, откуда взял деньги, и если хотите,
господа присяжные заседатели, если хотите, — никогда ничего не могло и не может быть вероятнее этого показания и, кроме того, более совместного с характером и душой подсудимого.
Я слово вам
даю от себя,
господа, что я ни одного из вас не забуду; каждое лицо, которое на меня теперь, сейчас, смотрит, припомню, хоть бы и чрез тридцать лет.
Неточные совпадения
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами! не
дадите ни слова поговорить о деле. Ну что, друг, как твой
барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
Городничий. Да постойте,
дайте мне!.. (К Осипу.)А что, друг, скажи, пожалуйста: на что больше
барин твой обращает внимание, то есть что ему в дороге больше нравится?
Хлестаков. Я, признаюсь, литературой существую. У меня дом первый в Петербурге. Так уж и известен: дом Ивана Александровича. (Обращаясь ко всем.)Сделайте милость,
господа, если будете в Петербурге, прошу, прошу ко мне. Я ведь тоже балы
даю.
Пришел дьячок уволенный, // Тощой, как спичка серная, // И лясы распустил, // Что счастие не в пажитях, // Не в соболях, не в золоте, // Не в дорогих камнях. // «А в чем же?» // — В благодушестве! // Пределы есть владениям //
Господ, вельмож, царей земных, // А мудрого владение — // Весь вертоград Христов! // Коль обогреет солнышко // Да пропущу косушечку, // Так вот и счастлив я! — // «А где возьмешь косушечку?» // — Да вы же
дать сулилися…
Недаром порывается // В Москву, в новорситет!» // А Влас его поглаживал: // «
Дай Бог тебе и серебра, // И золотца,
дай умную, // Здоровую жену!» // — Не надо мне ни серебра, // Ни золота, а
дай Господь, // Чтоб землякам моим // И каждому крестьянину // Жилось вольготно-весело // На всей святой Руси!