Неточные совпадения
На вечерах она говорила мало,
хотя и могла бы говорить; но она
больше вслушивалась.
— Скажите ему, что у меня такое желание и что я
больше ждать не могу, но что я его сейчас не обманывала. Он, может быть, ушел потому, что он очень честный и ему не понравилось, что я как будто обманывала. Я не обманывала; я в самом деле
хочу издавать и основать типографию…
— Конечно, от вас нечего
больше ждать! — с негодованием оборвала Варвара Петровна. Ей ясно было теперь, что все что-то знают и между тем все чего-то трусят и уклоняются пред ее вопросами,
хотят что-то скрыть от нее.
— Ну, я только этого и боялся. А впрочем, что ж это значит: «очень старались»? Это ведь упрек. Впрочем, вы прямо ставите, я всего
больше боялся, идя сюда, что вы не
захотите прямо поставить.
— Ну двенадцать, только не
больше, вы понимаете, что он
хочет драться серьезно. Умеете вы зарядить пистолет?
— Вы психолог, — бледнел всё
больше и
больше Ставрогин, —
хотя в причинах моего брака вы отчасти ошиблись… Кто бы, впрочем, мог вам доставить все эти сведения, — усмехнулся он через силу, — неужто Кириллов? Но он не участвовал…
— Многого я вовсе не знал, — сказал он, — разумеется, с вами всё могло случиться… Слушайте, — сказал он, подумав, — если
хотите, скажите им, ну, там кому знаете, что Липутин соврал и что вы только меня попугать доносом собирались, полагая, что я тоже скомпрометирован, и чтобы с меня таким образом
больше денег взыскать… Понимаете?
— Я потому не стрелял, что не
хотел убивать, и
больше ничего не было, уверяю вас, — сказал он торопливо и тревожно, как бы оправдываясь.
Случилось, например, что жена одного местного поручика, очень еще молоденькая брюнеточка,
хотя и испитая от дурного содержания у мужа, на одной вечеринке, по легкомыслию, села играть в ералаш по
большой, в надежде выиграть себе на мантилью, и вместо выигрыша проиграла пятнадцать рублей.
— Прошу вас, вы сделаете мне
большое удовольствие. Слушайте, Маврикий Николаевич, — начала она вдруг настойчивою, упрямою, горячею скороговоркой, — непременно станьте, я
хочу непременно видеть, как вы будете стоять. Если не станете — и не приходите ко мне. Непременно
хочу, непременно
хочу!..
— Я была уверена, — поднялась, засверкав глазами, Варвара Петровна, — уверена уже годы, что вы именно на то только и живете, чтобы под конец опозорить меня и мой дом клеветой! Что вы
хотите сказать вашим гувернерством у купца или смертью под забором? Злость, клевета, и ничего
больше!
Работники стали роптать,
хотели расчета справедливого, по глупости ходили в полицию, впрочем без
большого крика и вовсе уж не так волновались.
— А я думал, если человек два дня сряду за полночь читает вам наедине свой роман и
хочет вашего мнения, то уж сам по крайней мере вышел из этих официальностей… Меня Юлия Михайловна принимает на короткой ноге; как вас тут распознаешь? — с некоторым даже достоинством произнес Петр Степанович. — Вот вам кстати и ваш роман, — положил он на стол
большую, вескую, свернутую в трубку тетрадь, наглухо обернутую синею бумагой.
Комитет, впрочем, только
хотел задать страху, сам же, конечно, придумал третье решение, примиряющее и благоразумное, то есть весьма порядочный праздник во всех отношениях, только без шампанского, и таким образом в остатке сумма весьма приличная, гораздо
больше девяноста рублей.
Эта
большая Белая зала,
хотя и ветхой уже постройки, была в самом деле великолепна: огромных размеров, в два света, с расписанным по-старинному и отделанным под золото потолком, с хорами, с зеркальными простенками, с красною по белому драпировкою, с мраморными статуями (какими ни на есть, но всё же статуями), с старинною, тяжелою, наполеоновского времени мебелью, белою с золотом и обитою красным бархатом.
«Не может быть, чтоб тут ничего
больше не было», — говорит себе всякий и ищет секрета, видит тайну,
хочет прочесть между строчками — эффект достигнут!
— Что за подлость и что за глупость! — позеленел от злости Петр Степанович. — Я, впрочем, это предчувствовал. Знайте, что вы меня не берете врасплох. Как
хотите, однако. Если б я мог вас заставить силой, то я бы заставил. Вы, впрочем, подлец, — всё
больше и
больше не мог вытерпеть Петр Степанович. — Вы тогда у нас денег просили и наобещали три короба… Только я все-таки не выйду без результата, увижу по крайней мере, как вы сами-то себе лоб раскроите.
Хотя он и вышел уже при дневном свете, когда нервный человек всегда несколько ободряется (а майор, родственник Виргинского, так даже в бога переставал веровать, чуть лишь проходила ночь), но я убежден, что он никогда бы прежде без ужаса не мог вообразить себя одного на
большой дороге и в таком положении.
Выйдя в сени, он сообщил всем, кто
хотел слушать, что Степан Трофимович не то чтоб учитель, а «сами
большие ученые и
большими науками занимаются, а сами здешние помещики были и живут уже двадцать два года у полной генеральши Ставрогиной, заместо самого главного человека в доме, а почет имеют от всех по городу чрезвычайный.
И на
большой дороге есть высшая мысль! вот — вот что я
хотел сказать — про мысль, вот теперь и вспомнил, а то я всё не попадал.
Неточные совпадения
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем
больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя
хотят повесить.
Слуга. Да хозяин сказал, что не будет
больше отпускать. Он, никак,
хотел идти сегодня жаловаться городничему.
Аммос Федорович. Я думаю, Антон Антонович, что здесь тонкая и
больше политическая причина. Это значит вот что: Россия… да…
хочет вести войну, и министерия-то, вот видите, и подослала чиновника, чтобы узнать, нет ли где измены.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с
большим, с
большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя.
Хотите, прочту?
Хотя очевидно было, что пламя взяло все, что могло взять, но горожанам, наблюдавшим за пожаром по ту сторону речки, казалось, что пожар все рос и зарево
больше и
больше рдело.