Степану Верховенскому не в первый раз отражать деспотизм великодушием, хотя бы и деспотизм
сумасшедшей женщины, то есть самый обидный и жестокий деспотизм, какой только может осуществиться на свете, несмотря на то что вы сейчас, кажется, позволили себе усмехнуться словам моим, милостивый государь мой!
«Вы, говорит, нарочно выбрали самое последнее существо, калеку, покрытую вечным позором и побоями, — и вдобавок зная, что это существо умирает к вам от комической любви своей, — и вдруг вы нарочно принимаетесь ее морочить, единственно для того, чтобы посмотреть, что из этого выйдет!» Чем, наконец, так особенно виноват человек в фантазиях
сумасшедшей женщины, с которой, заметьте, он вряд ли две фразы во всё время выговорил!
«Подличать, так подличать», — повторял он себе тогда каждый день с самодовольствием, но и с некоторым страхом; «уж коли подличать, так уж доходить до верхушки, — ободрял он себя поминутно, — рутина в этих случаях оробеет, а мы не оробеем!» Проиграв Аглаю и раздавленный обстоятельствами, он совсем упал духом и действительно принес князю деньги, брошенные ему тогда
сумасшедшею женщиной, которой принес их тоже сумасшедший человек.
Я некоторое время молча прислушивался, и внезапная мысль, что передо мною
сумасшедшая женщина, вызвала у меня ощущение брезгливого страха.
Полгода назад ее бабка, — помните, та самая
сумасшедшая женщина, — померла и оставила, лично ей, семь тысяч фунтов состояния.
Неточные совпадения
— Правду говорю, Григорий, — огрызнулся толстяк, толкая зятя ногой в мягком замшевом ботинке. — Здесь иная
женщина потребляет в год товаров на сумму не меньшую, чем у нас население целого уезда за тот же срок. Это надо понять! А у нас дама, порченная литературой, старается жить, одеваясь в ризы мечты, то воображает себя Анной Карениной, то
сумасшедшей из Достоевского или мадам Роллан, а то — Софьей Перовской. Скушная у нас дама!
— Но я его видел вчера сам, он
сумасшедший! Так не мог написать Версилов, это писал
сумасшедший! Кто может написать так
женщине?
В Дуэ я видел
сумасшедшую, страдающую эпилепсией каторжную, которая живет в избе своего сожителя, тоже каторжного; он ходит за ней, как усердная сиделка, и когда я заметил ему, что, вероятно, ему тяжело жить в одной комнате с этою
женщиной, то он ответил мне весело: «Ничево-о, ваше высокоблагородие, по человечности!» В Ново-Михайловке у одного поселенца сожительница давно уже лишилась ног и день и ночь лежит среди комнаты на лохмотьях, и он ходит за ней, и когда я стал уверять его, что для него же было бы удобнее, если бы она лежала, в больнице, то и он тоже заговорил о человечности.
— Жаль! Искренно жаль! Погибшая
женщина!
Женщина сумасшедшая!.. Ну-с, а князю теперь не Настасью Филипповну надо…
Была ли она
женщина, прочитавшая много поэм, как предположил Евгений Павлович, или просто была
сумасшедшая, как уверен был князь, во всяком случае эта
женщина, — иногда с такими циническими и дерзкими приемами, — на самом деле была гораздо стыдливее, нежнее и доверчивее, чем бы можно было о ней заключить.