Неточные совпадения
В два часа пополуночи арестант, дотоле удивительно спокойный и даже заснувший, вдруг зашумел,
стал неистово бить кулаками в дверь, с неестественною силой оторвал от оконца в дверях железную решетку, разбил стекло и изрезал себе
руки.
—
Стало быть, в три часа.
Стало быть, правду я предположила вчера у Степана Трофимовича, что вы — несколько преданный мне человек? — улыбнулась она, торопливо пожимая мне на прощанье
руку и спеша к оставленному Маврикию Николаевичу.
Шатов махнул
рукой, отпер дверь и
стал опять слушать на лестницу; долго слушал, даже сошел вниз потихоньку несколько ступеней. Наконец воротился.
— Бог ты мой, что такое! — возопила Прасковья Ивановна, бессильно сплеснув
руками. Но Лиза не ответила и как бы даже не слышала; она села в прежний угол и опять
стала смотреть куда-то в воздух.
— Боже, да ведь он хотел сказать каламбур! — почти в ужасе воскликнула Лиза. — Маврикий Николаевич, не смейте никогда пускаться на этот путь! Но только до какой же степени вы эгоист! Я убеждена, к чести вашей, что вы сами на себя теперь клевещете; напротив; вы с утра до ночи будете меня тогда уверять, что я
стала без ноги интереснее! Одно непоправимо — вы безмерно высоки ростом, а без ноги я
стану премаленькая, как же вы меня поведете под
руку, мы будем не пара!
Правда, собираясь сюда, я было подумал сначала молчать; но ведь молчать — большой талант, и,
стало быть, мне неприлично, а во-вторых, молчать все-таки ведь опасно; ну, я и решил окончательно, что лучше всего говорить, но именно по-бездарному, то есть много, много, много, очень торопиться доказывать и под конец всегда спутаться в своих собственных доказательствах, так чтобы слушатель отошел от вас без конца, разведя
руки, а всего бы лучше плюнув.
Один седой бурбон капитан сидел, сидел, всё молчал, ни слова не говорил, вдруг
становится среди комнаты и, знаете, громко так, как бы сам с собой: «Если бога нет, то какой же я после того капитан?» Взял фуражку, развел
руки и вышел.
Крыльцо пустого дома, в котором квартировал Шатов, было незаперто; но, взобравшись в сени, Ставрогин очутился в совершенном мраке и
стал искать
рукой лестницу в мезонин. Вдруг сверху отворилась дверь и показался свет; Шатов сам не вышел, а только свою дверь отворил. Когда Николай Всеволодович
стал на пороге его комнаты, то разглядел его в углу у стола, стоящего в ожидании.
Кириллов, никогда не садившийся на коня, держался в седле смело и прямо, прихватывая правою
рукой тяжелый ящик с пистолетами, который не хотел доверить слуге, а левою, по неуменью, беспрерывно крутя и дергая поводья, отчего лошадь мотала головой и обнаруживала желание
стать на дыбы, что, впрочем, нисколько не пугало всадника.
— Имеете полное право, — отрубил Кириллов. Маврикий Николаевич не сказал ничего. Расставили в третий раз, скомандовали; в этот раз Гаганов дошел до самого барьера и с барьера, с двенадцати шагов,
стал прицеливаться.
Руки его слишком дрожали для правильного выстрела. Ставрогин стоял с пистолетом, опущенным вниз, и неподвижно ожидал его выстрела.
Лиза вдруг побледнела, вскрикнула, ахнула и бросилась за решетку. Тут произошла быстрая, истерическая сцена: она изо всех сил
стала подымать Маврикия Николаевича с колен, дергая его обеими
руками за локоть.
Он у нас действительно летал и любил летать в своих дрожках с желтым задком, и по мере того как «до разврата доведенные пристяжные» сходили всё больше и больше с ума, приводя в восторг всех купцов из Гостиного ряда, он подымался на дрожках,
становился во весь рост, придерживаясь за нарочно приделанный сбоку ремень, и, простирая правую
руку в пространство, как на монументах, обозревал таким образом город.
Она не ответила и в бессилии закрыла глаза. Бледное ее лицо
стало точно у мертвой. Она заснула почти мгновенно. Шатов посмотрел кругом, поправил свечу, посмотрел еще раз в беспокойстве на ее лицо, крепко сжал пред собой
руки и на цыпочках вышел из комнаты в сени. На верху лестницы он уперся лицом в угол и простоял так минут десять, безмолвно и недвижимо. Простоял бы и дольше, но вдруг внизу послышались тихие, осторожные шаги. Кто-то подымался вверх. Шатов вспомнил, что забыл запереть калитку.
Она встала, хотела шагнуть, но вдруг как бы сильнейшая судорожная боль разом отняла у ней все силы и всю решимость, и она с громким стоном опять упала на постель. Шатов подбежал, но Marie, спрятав лицо в подушки, захватила его
руку и изо всей силы
стала сжимать и ломать ее в своей
руке. Так продолжалось с минуту.
И он довольно спокойно уселся на диван и налил себе чаю, несколько трепетавшею, впрочем,
рукой. Кириллов положил револьвер на стол и
стал ходить взад и вперед.
— Да не оставлю же я вас, Степан Трофимович, никогда не оставлю-с! — схватила она его
руки и сжала в своих, поднося их к сердцу, со слезами на глазах смотря на него. («Жалко уж очень мне их
стало в ту минуту», — передавала она.) Губы его задергались как бы судорожно.
Она села опять на стул. Степан Трофимович крепко держал ее за
руку. Долго она не позволяла ему говорить. Он поднес
руку ее к губам и
стал целовать. Она стиснула зубы, смотря куда-то в угол.
Неточные совпадения
Гаврило Афанасьевич // Из тарантаса выпрыгнул, // К крестьянам подошел: // Как лекарь,
руку каждому // Пощупал, в лица глянул им, // Схватился за бока // И покатился со смеху… // «Ха-ха! ха-ха! ха-ха! ха-ха!» // Здоровый смех помещичий // По утреннему воздуху // Раскатываться
стал…
Дворовый, что у барина // Стоял за стулом с веткою, // Вдруг всхлипнул! Слезы катятся // По старому лицу. // «Помолимся же Господу // За долголетье барина!» — // Сказал холуй чувствительный // И
стал креститься дряхлою, // Дрожащею
рукой. // Гвардейцы черноусые // Кисленько как-то глянули // На верного слугу; // Однако — делать нечего! — // Фуражки сняли, крестятся. // Перекрестились барыни. // Перекрестилась нянюшка, // Перекрестился Клим…
Я словно деревянная // Вдруг
стала: загляделась я, // Как лекарь
руки мыл, // Как водку пил.
Стану я
руки убийством марать, // Нет, не тебе умирать!» // Яков на сосну высокую прянул, // Вожжи в вершине ее укрепил, // Перекрестился, на солнышко глянул, // Голову в петлю — и ноги спустил!..
Стародум. А! Сколь великой душе надобно быть в государе, чтоб
стать на стезю истины и никогда с нее не совращаться! Сколько сетей расставлено к уловлению души человека, имеющего в
руках своих судьбу себе подобных! И во-первых, толпа скаредных льстецов…