Неточные совпадения
Да, действительно, до сих
пор, до самого этого дня, он в одном только оставался постоянно уверенным, несмотря
на все «новые взгляды» и
на все «перемены идей» Варвары Петровны, именно в
том, что он всё еще обворожителен для ее женского сердца,
то есть не только как изгнанник или как славный ученый, но и как красивый мужчина.
В голове его мелькнула одна удивительно красивая мысль: когда приедет Петруша, вдруг благородно выложить
на стол самый высший maximum цены,
то есть даже пятнадцать тысяч, без малейшего намека
на высылавшиеся до сих
пор суммы, и крепко-крепко, со слезами, прижать к груди се cher fils, [этого дорогого сына (фр.).] чем и покончить все счеты.
Превосходный миниатюрный портрет акварелью двенадцатилетней Лизы был выслан Дроздовыми Степану Трофимовичу из Петербурга еще лет девять назад. С
тех пор он постоянно висел у него
на стене.
— Это письмо я получила вчера, — покраснев и торопясь стала объяснять нам Лиза, — я тотчас же и сама поняла, что от какого-нибудь глупца; и до сих
пор еще не показала maman, чтобы не расстроить ее еще более. Но если он будет опять продолжать,
то я не знаю, как сделать. Маврикий Николаевич хочет сходить запретить ему. Так как я
на вас смотрела как
на сотрудника, — обратилась она к Шатову, — и так как вы там живете,
то я и хотела вас расспросить, чтобы судить, чего еще от него ожидать можно.
Стала я с
тех пор на молитве, творя земной поклон, каждый раз землю целовать, сама целую и плачу.
И вот во время уже проповеди подкатила к собору одна дама
на легковых извозчичьих дрожках прежнего фасона,
то есть
на которых дамы могли сидеть только сбоку, придерживаясь за кушак извозчика и колыхаясь от толчков экипажа, как полевая былинка от ветра. Эти ваньки в нашем городе до сих
пор еще разъезжают. Остановясь у угла собора, — ибо у врат стояло множество экипажей и даже жандармы, — дама соскочила с дрожек и подала ваньке четыре копейки серебром.
— Лиза, ехать
пора, — брезгливо возгласила Прасковья Ивановна и приподнялась с места. — Ей, кажется, жаль уже стало, что она давеча, в испуге, сама себя обозвала дурой. Когда говорила Дарья Павловна, она уже слушала с высокомерною склад-кой
на губах. Но всего более поразил меня вид Лизаветы Николаевны с
тех пор, как вошла Дарья Павловна: в ее глазах засверкали ненависть и презрение, слишком уж нескрываемые.
— Вы поймете тогда
тот порыв, по которому в этой слепоте благородства вдруг берут человека даже недостойного себя во всех отношениях, человека, глубоко не понимающего вас, готового вас измучить при всякой первой возможности, и такого-то человека, наперекор всему, воплощают вдруг в какой-то идеал, в свою мечту, совокупляют
на нем все надежды свои, преклоняются пред ним, любят его всю жизнь, совершенно не зная за что, — может быть, именно за
то, что он недостоин
того…
— Тактики нет. Теперь во всем ваша полная воля,
то есть хотите сказать да, а хотите — скажете нет.Вот моя новая тактика. А о нашемделе не заикнусь до
тех самых
пор, пока сами не прикажете. Вы смеетесь?
На здоровье; я и сам смеюсь. Но я теперь серьезно, серьезно, серьезно, хотя
тот, кто так торопится, конечно, бездарен, не правда ли? Всё равно, пусть бездарен, а я серьезно, серьезно.
— В одну ночь я бредил, что вы придете меня убивать, и утром рано у бездельника Лямшина купил револьвер
на последние деньги; я не хотел вам даваться. Потом я пришел в себя… У меня ни пороху, ни пуль; с
тех пор так и лежит
на полке. Постойте…
Всякий народ до
тех только
пор и народ, пока имеет своего бога особого, а всех остальных
на свете богов исключает безо всякого примирения; пока верует в
то, что своим богом победит и изгонит из мира всех остальных богов.
— Чтобы по приказанию,
то этого не было-с ничьего, а я единственно человеколюбие ваше знамши, всему свету известное. Наши доходишки, сами знаете, либо сена клок, либо вилы в бок. Я вон в пятницу натрескался пирога, как Мартын мыла, да с
тех пор день не ел, другой погодил, а
на третий опять не ел. Воды в реке сколько хошь, в брюхе карасей развел… Так вот не будет ли вашей милости от щедрот; а у меня тут как раз неподалеку кума поджидает, только к ней без рублей не являйся.
— Садитесь, прошу вас, подле меня, чтобы можно было мне потом вас разглядеть, — произнесла она довольно твердо, с явною и какою-то новою целью. — А теперь не беспокойтесь, я и сама не буду глядеть
на вас, а буду вниз смотреть. Не глядите и вы
на меня до
тех пор, пока я вас сама не попрошу. Садитесь же, — прибавила она даже с нетерпением.
С
тех пор прямо стала рассчитывать только
на одну себя.
С
тех пор он рукописи не возвращал, хотя и забегал ежедневно, а
на вопрос отвечал только смехом; под конец объявил, что потерял ее тогда же
на улице.
Минуя разговоры — потому что не тридцать же лет опять болтать, как болтали до сих
пор тридцать лет, — я вас спрашиваю, что вам милее: медленный ли путь, состоящий в сочинении социальных романов и в канцелярском предрешении судеб человеческих
на тысячи лет вперед
на бумаге, тогда как деспотизм
тем временем будет глотать жареные куски, которые вам сами в рот летят и которые вы мимо рта пропускаете, или вы держитесь решения скорого, в чем бы оно ни состояло, но которое наконец развяжет руки и даст человечеству
на просторе самому социально устроиться, и уже
на деле, а не
на бумаге?
— Охоты нет, так я и знал! — вскричал
тот в
порыве неистовой злобы. — Врете вы, дрянной, блудливый, изломанный барчонок, не верю, аппетит у вас волчий!.. Поймите же, что ваш счет теперь слишком велик, и не могу же я от вас отказаться! Нет
на земле иного, как вы! Я вас с заграницы выдумал; выдумал,
на вас же глядя. Если бы не глядел я
на вас из угла, не пришло бы мне ничего в голову!..
— Вспомните, что мы виделись с вами в последний раз в Москве,
на обеде в честь Грановского, и что с
тех пор прошло двадцать четыре года… — начал было очень резонно (а стало быть, очень не в высшем тоне) Степан Трофимович.
Отворились боковые двери Белой залы, до
тех пор запертые, и вдруг появилось несколько масок. Публика с жадностью их обступила. Весь буфет до последнего человека разом ввалился в залу. Маски расположились танцевать. Мне удалось протесниться
на первый план, и я пристроился как раз сзади Юлии Михайловны, фон Лембке и генерала. Тут подскочил к Юлии Михайловне пропадавший до сих
пор Петр Степанович.
Мужик остановил, и Степана Трофимовича общими усилиями втащили и усадили в телегу, рядом с бабой,
на мешок. Вихрь мыслей не покидал его.
Порой он сам ощущал про себя, что как-то ужасно рассеян и думает совсем не о
том, о чем надо, и дивился
тому. Это сознание в болезненной слабости ума мгновениями становилось ему очень тяжело и даже обидно.
Неточные совпадения
Замолкла Тимофеевна. // Конечно, наши странники // Не пропустили случая // За здравье губернаторши // По чарке осушить. // И видя, что хозяюшка // Ко стогу приклонилася, // К ней подошли гуськом: // «Что ж дальше?» // — Сами знаете: // Ославили счастливицей, // Прозвали губернаторшей // Матрену с
той поры… // Что дальше? Домом правлю я, // Ращу детей…
На радость ли? // Вам тоже надо знать. // Пять сыновей! Крестьянские // Порядки нескончаемы, — // Уж взяли одного!
Крестьяне рассмеялися // И рассказали барину, // Каков мужик Яким. // Яким, старик убогонький, // Живал когда-то в Питере, // Да угодил в тюрьму: // С купцом тягаться вздумалось! // Как липочка ободранный, // Вернулся он
на родину // И за соху взялся. // С
тех пор лет тридцать жарится //
На полосе под солнышком, // Под бороной спасается // От частого дождя, // Живет — с сохою возится, // А смерть придет Якимушке — // Как ком земли отвалится, // Что
на сохе присох…
Угрюм-Бурчеев мерным шагом ходил среди всеобщего опустошения, и
на губах его играла
та же самая улыбка, которая озарила лицо его в
ту минуту, когда он, в
порыве начальстволюбия, отрубил себе указательный палец правой руки.
Неслыханная деятельность вдруг закипела во всех концах города: частные пристава поскакали, квартальные поскакали, заседатели поскакали, будочники позабыли, что значит путем поесть, и с
тех пор приобрели пагубную привычку хватать куски
на лету.
Начались подвохи и подсылы с целью выведать тайну, но Байбаков оставался нем как рыба и
на все увещания ограничивался
тем, что трясся всем телом. Пробовали споить его, но он, не отказываясь от водки, только потел, а секрета не выдавал. Находившиеся у него в ученье мальчики могли сообщить одно: что действительно приходил однажды ночью полицейский солдат, взял хозяина, который через час возвратился с узелком, заперся в мастерской и с
тех пор затосковал.