Неточные совпадения
О
друзья мои! — иногда восклицал он нам во вдохновении, — вы представить не можете,
какая грусть и злость охватывает всю вашу душу, когда великую идею, вами давно уже и свято чтимую, подхватят неумелые и вытащат к таким же дуракам,
как и сами, на улицу, и вы вдруг встречаете ее уже на толкучем, неузнаваемую, в грязи, поставленную нелепо, углом, без пропорции, без гармонии, игрушкой
у глупых ребят!
Супруга его да и все дамы были самых последних убеждений, но всё это выходило
у них несколько грубовато, именно — тут была «идея, попавшая на улицу»,
как выразился когда-то Степан Трофимович по
другому поводу.
Утром,
как уже известно читателю, я обязан был сопровождать моего
друга к Варваре Петровне, по ее собственному назначению, а в три часа пополудни я уже должен был быть
у Лизаветы Николаевны, чтобы рассказать ей — я сам не знал о чем, и способствовать ей — сам не знал в чем.
Но одною рукой возьмет, а
другою протянет вам уже двадцать рублей, в виде пожертвования в один из столичных комитетов благотворительности, где вы, сударыня, состоите членом… так
как и сами вы, сударыня, публиковались в «Московских ведомостях», что
у вас состоит здешняя, по нашему городу, книга благотворительного общества, в которую всякий может подписываться…
–…И еще недавно, недавно — о,
как я виновата пред Nicolas!.. Вы не поверите, они измучили меня со всех сторон, все, все, и враги, и людишки, и
друзья;
друзья, может быть, больше врагов. Когда мне прислали первое презренное анонимное письмо, Петр Степанович, то, вы не поверите этому,
у меня недостало, наконец, презрения, в ответ на всю эту злость… Никогда, никогда не прощу себе моего малодушия!
— Je voulais convertir. [Я хотел переубедить (фр.).] Конечно, смейтесь. Cette pauvre тетя, elle entendra de belles choses! [А эта бедная тетя, хорошенькие вещи она услышит! (фр.)] О
друг мой, поверите ли, что я давеча ощутил себя патриотом! Впрочем, я всегда сознавал себя русским… да настоящий русский и не может быть иначе,
как мы с вами. Il
у a là dedans quelque chose d’aveugle et de louche. [Тут скрывается что-то слепое и подозрительное (фр.).]
— Н-нет… Я не очень боюсь… Но ваше дело совсем
другое. Я вас предупредил, чтобы вы все-таки имели в виду. По-моему, тут уж нечего обижаться, что опасность грозит от дураков; дело не в их уме: и не на таких,
как мы с вами,
у них подымалась рука. А впрочем, четверть двенадцатого, — посмотрел он на часы и встал со стула, — мне хотелось бы сделать вам один совсем посторонний вопрос.
— Чтобы по приказанию, то этого не было-с ничьего, а я единственно человеколюбие ваше знамши, всему свету известное. Наши доходишки, сами знаете, либо сена клок, либо вилы в бок. Я вон в пятницу натрескался пирога,
как Мартын мыла, да с тех пор день не ел,
другой погодил, а на третий опять не ел. Воды в реке сколько хошь, в брюхе карасей развел… Так вот не будет ли вашей милости от щедрот; а
у меня тут
как раз неподалеку кума поджидает, только к ней без рублей не являйся.
Случилось это так:
как раз на
другой же день после события
у супруги предводителя дворянства нашей губернии, в тот день именинницы, собрался весь город.
У Юлии Михайловны, по старому счету, было двести душ, и, кроме того, с ней являлась большая протекция. С
другой стороны, фон Лембке был красив, а ей уже за сорок. Замечательно, что он мало-помалу влюбился в нее и в самом деле, по мере того
как всё более и более ощущал себя женихом. В день свадьбы утром послал ей стихи. Ей всё это очень нравилось, даже стихи: сорок лет не шутка. Вскорости он получил известный чин и известный орден, а затем назначен был в нашу губернию.
Наши дамы стеснились
у самой решетки, весело и смешливо шушукая. Стоявших на коленях и всех
других посетителей оттеснили или заслонили, кроме помещика, который упорно остался на виду, ухватясь даже руками за решетку. Веселые и жадно-любопытные взгляды устремились на Семена Яковлевича, равно
как лорнеты, пенсне и даже бинокли; Лямшин по крайней мере рассматривал в бинокль. Семен Яковлевич спокойно и лениво окинул всех своими маленькими глазками.
— Я знаю только одно, именно, что всё это шалости. Никогда вы не в состоянии исполнить ваших угроз, полных эгоизма. Никуда вы не пойдете, ни к
какому купцу, а преспокойно кончите
у меня на руках, получая пенсион и собирая ваших ни на что не похожих
друзей по вторникам. Прощайте, Степан Трофимович.
Ставрогин взглянул на него наконец и был поражен. Это был не тот взгляд, не тот голос,
как всегда или
как сейчас там в комнате; он видел почти
другое лицо. Интонация голоса была не та: Верховенский молил, упрашивал. Это был еще не опомнившийся человек,
у которого отнимают или уже отняли самую драгоценную вещь.
«Живите больше», мой
друг,
как пожелала мне в прошлые именины Настасья (ces pauvres gens ont quelquefois des mots charmants et pleins de philosophie [
у этих бедных людей бывают иногда прелестные выражения, полные философского смысла (фр.).]).
— Ну довольно, а теперь, чтобы не забыть, — ужасно хладнокровно перескочил Петр Степанович, — этот листок вы должны будете собственноручно набрать и напечатать. Шатова типографию мы выроем, и ее завтра же примете вы. В возможно скором времени вы наберете и оттиснете сколько можно более экземпляров, и затем всю зиму разбрасывать. Средства будут указаны. Надо
как можно более экземпляров, потому что
у вас потребуют из
других мест.
К удивлению, удары в ворота продолжались, и хоть далеко не так сильные,
как представлялось во сне, но частые и упорные, а странный и «мучительный» голос, хотя вовсе не жалобно, а, напротив, нетерпеливо и раздражительно, всё слышался внизу
у ворот вперемежку с чьим-то
другим, более воздержным и обыкновенным голосом.
Не более
как три дня спустя по его отъезде
у нас в городе получено было из столицы приказание немедленно заарестовать его — за
какие собственно дела, наши или
другие, — не знаю.
У самых дверей ему
как раз пришло в голову, что вот и свечка на исходе и минут через двадцать совсем догорит, а
другой нет.
Полиция тотчас же кинулась в Скворешники, и не по тому одному, что там был парк, которого нигде
у нас в
другом месте не было, а и по некоторому даже инстинкту, так
как все ужасы последних дней или прямо, или отчасти связаны были со Скворешниками.
Неточные совпадения
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на
другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что
у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Анна Андреевна.
У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на них? не нужно тебе глядеть на них. Тебе есть примеры
другие — перед тобою мать твоя. Вот
каким примерам ты должна следовать.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим,
как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть
у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в
какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с
другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Есть против этого средства, если уж это действительно,
как он говорит,
у него природный запах: можно ему посоветовать есть лук, или чеснок, или что-нибудь
другое.
Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем
другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты
какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но
у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что
у меня нет ни копейки.