Неточные совпадения
Я только теперь, на днях, узнал, к величайшему моему удивлению, но зато уже в совершенной достоверности, что Степан Трофимович
проживал между нами, в нашей губернии, не только не в ссылке, как принято было
у нас думать, но даже и под присмотром никогда не находился.
Madame Виргинская занималась
у нас в городе повивальною профессией; в девицах она долго
жила в Петербурге.
В письме своем Прасковья Ивановна, — с которою Варвара Петровна не видалась и не переписывалась лет уже восемь, — уведомляла ее, что Николай Всеволодович коротко сошелся с их домом и подружился с Лизой (единственною ее дочерью) и намерен сопровождать их летом в Швейцарию, в Vernex-Montreux, несмотря на то что в семействе графа К… (весьма влиятельного в Петербурге лица), пребывающего теперь в Париже, принят как родной сын, так что почти
живет у графа.
— Ну, теперь к вам домой! Я знаю, где вы
живете. Я сейчас, сию минуту буду
у вас. Я вам, упрямцу, сделаю первый визит и потом на целый день вас к себе затащу. Ступайте же, приготовьтесь встречать меня.
А тем временем и шепни мне, из церкви выходя, одна наша старица, на покаянии
у нас
жила за пророчество: «Богородица что есть, как мнишь?» — «Великая мать, отвечаю, упование рода человеческого».
— Кажется, это Лебядкиных-с, — выискался наконец один добрый человек с ответом на запрос Варвары Петровны, наш почтенный и многими уважаемый купец Андреев, в очках, с седою бородой, в русском платье и с круглою цилиндрическою шляпой, которую держал теперь в руках, — они
у Филипповых в доме
проживают, в Богоявленской улице.
Я
у него целый день в Духове
прожил.
Денег
у меня достанет, чтобы
жить не прося.
Вон, поверите ли-с,
у капитана Лебядкина-с, где сейчас изволили посещать-с, когда еще они до вас
проживали у Филиппова-с, так иной раз дверь всю ночь настежь не запертая стоит-с, сам спит пьян мертвецки, а деньги
у него изо всех карманов на пол сыплются.
Она
жила у бойкой дамы и по целым дням разъезжала с нею и со всем разрезвившимся обществом в прогулках по городу, участвовала в увеселениях, в танцах.
Действительно, предприятие было эксцентрическое: все отправлялись за реку, в дом купца Севостьянова,
у которого во флигеле, вот уж лет с десять,
проживал на покое, в довольстве и в холе, известный не только
у нас, но и по окрестным губерниям и даже в столицах Семен Яковлевич, наш блаженный и пророчествующий.
Итак, возьмите деньги, пришлите мне моих людей и
живите сами по себе, где хотите, в Петербурге, в Москве, за границей или здесь, только не
у меня.
— Я была уверена, — поднялась, засверкав глазами, Варвара Петровна, — уверена уже годы, что вы именно на то только и
живете, чтобы под конец опозорить меня и мой дом клеветой! Что вы хотите сказать вашим гувернерством
у купца или смертью под забором? Злость, клевета, и ничего больше!
«
Живите больше», мой друг, как пожелала мне в прошлые именины Настасья (ces pauvres gens ont quelquefois des mots charmants et pleins de philosophie [
у этих бедных людей бывают иногда прелестные выражения, полные философского смысла (фр.).]).
— И замолчали?
У вас совсем пропало красноречие. Я
прожила мой час на свете, и довольно. Помните вы Христофора Ивановича?
— А! стало быть, вы не расслышали! Успокойтесь, Маврикий Николаевич
жив и здоров, в чем можете мигом удостовериться, потому что он здесь
у дороги,
у садовой решетки… и, кажется, всю ночь просидел; промок, в шинели… Я ехал, он меня видел.
— А подле Спасова-с, в В—м монастыре, в посаде
у Марфы Сергевны, сестрицы Авдотьи Сергевны, может, изволите помнить, ногу сломали, из коляски выскочили, на бал ехали. Теперь около монастыря
проживают, а я при них-с; а теперь вот, изволите видеть, в губернию собрался, своих попроведать…
Выйдя в сени, он сообщил всем, кто хотел слушать, что Степан Трофимович не то чтоб учитель, а «сами большие ученые и большими науками занимаются, а сами здешние помещики были и
живут уже двадцать два года
у полной генеральши Ставрогиной, заместо самого главного человека в доме, а почет имеют от всех по городу чрезвычайный.
Закончил он о Ставрогине, тоже спеша и без спросу, видимо нарочным намеком, что тот чуть ли не чрезвычайно важная птица, но что в этом какой-то секрет; что
проживал он
у нас, так сказать, incognito, что он с поручениями и что очень возможно, что и опять пожалует к нам из Петербурга (Лямшин уверен был, что Ставрогин в Петербурге), но только уже совершенно в другом виде и в другой обстановке и в свите таких лиц, о которых, может быть, скоро и
у нас услышат, и что всё это он слышал от Петра Степановича, «тайного врага Николая Всеволодовича».
Неточные совпадения
И я теперь
живу у городничего, жуирую, волочусь напропалую за его женой и дочкой; не решился только, с которой начать, — думаю, прежде с матушки, потому что, кажется, готова сейчас на все услуги.
Трудись! Кому вы вздумали // Читать такую проповедь! // Я не крестьянин-лапотник — // Я Божиею милостью // Российский дворянин! // Россия — не неметчина, // Нам чувства деликатные, // Нам гордость внушена! // Сословья благородные //
У нас труду не учатся. //
У нас чиновник плохонький, // И тот полов не выметет, // Не станет печь топить… // Скажу я вам, не хвастая, //
Живу почти безвыездно // В деревне сорок лет, // А от ржаного колоса // Не отличу ячменного. // А мне поют: «Трудись!»
Так вот, друзья, и
жили мы, // Как
у Христа за пазухой, // И знали мы почет.
У нас они венчалися, //
У нас крестили детушек, // К нам приходили каяться, // Мы отпевали их, // А если и случалося, // Что
жил помещик в городе, // Так умирать наверное // В деревню приезжал.
Коли окажется, // Что счастливо
живешь, //
У нас ведро готовое: