Неточные совпадения
Замечу, что у нас многие полагали, что в
день манифеста будет нечто необычайное, в том роде, как предсказывал Липутин, и всё ведь так называемые знатоки народа и государства.
Кстати
замечу в скобках, что милый, мягкий наш Иван Осипович, бывший наш губернатор, был несколько похож на бабу, но хорошей фамилии и со связями, — чем и объясняется то, что он просидел у нас столько лет, постоянно отмахиваясь руками от всякого
дела.
— О поручении вы прибавили, — резко
заметил гость, — поручения совсем не бывало, а Верховенского я, вправде, знаю. Оставил в X—ской губернии, десять
дней пред нами.
— Извините меня, — внушительно
заметил Степан Трофимович, — я понимаю, что это
дело может быть деликатнейшим…
— Я не знаю… известий никаких… я несколько
дней не видался, но… но
замечу вам… — лепетал Степан Трофимович, видимо едва справляясь со своими мыслями, — но
замечу вам, Липутин, что если вам передано конфиденциально, а вы теперь при всех…
Заметьте при этом, что если уж Алексею Нилычу могло показаться нечто странное, то что же на самом-то
деле может оказаться, а?
— Мама, мама, милая ма, вы не пугайтесь, если я в самом
деле обе ноги сломаю; со мной это так может случиться, сами же говорите, что я каждый
день скачу верхом сломя голову. Маврикий Николаевич, будете меня водить хромую? — захохотала она опять. — Если это случится, я никому не дам себя водить, кроме вас,
смело рассчитывайте. Ну, положим, что я только одну ногу сломаю… Ну будьте же любезны, скажите, что почтете за счастье.
Замечу по поводу достоинства, что я почти не узнавал нашего прежнего старичка в эти
дни.
— Крестили Федором Федоровичем; доселе природную родительницу нашу имеем в здешних краях-с, старушку божию, к земле растет, за нас ежедневно
день и нощь бога
молит, чтобы таким образом своего старушечьего времени даром на печи не терять.
Маврикий Николаевич, накануне лишь узнавший о ходе
дела, при таких неслыханных предложениях открыл было рот от удивления и хотел тут же настаивать на примирении, но,
заметив, что Артемий Павлович, предугадавший его намерения, почти затрясся на своем стуле, смолчал и не произнес ничего.
—
Замечу только одно, — произнес Маврикий Николаевич, с усилием и со страданием обсуждавший
дело, — если противник заранее объявляет, что стрелять будет вверх, то поединок действительно продолжаться не может… по причинам деликатным и… ясным…
— Слушай, старик, — проговорил он, как бы вдруг решаясь, — стереги ее сегодня весь
день и, если
заметишь, что она идет ко мне, тотчас же останови и передай ей, что несколько
дней по крайней мере я ее принять не могу… что я так ее сам прошу… а когда придет время, сам позову, — слышишь?
— То есть они ведь вовсе в тебе не так нуждаются. Напротив, это чтобы тебя обласкать и тем подлизаться к Варваре Петровне. Но, уж само собою, ты не
посмеешь отказаться читать. Да и самому-то, я думаю, хочется, — ухмыльнулся он, — у вас у всех, у старичья, адская амбиция. Но послушай, однако, надо, чтобы не так скучно. У тебя там что, испанская история, что ли? Ты мне
дня за три дай просмотреть, а то ведь усыпишь, пожалуй.
Дело в том, что молодой Верховенский с первого шагу обнаружил решительную непочтительность к Андрею Антоновичу и взял над ним какие-то странные права, а Юлия Михайловна, всегда столь ревнивая к значению своего супруга, вовсе не хотела этого
замечать; по крайней мере не придавала важности.
Вы поймете и сами покажете
дело в настоящем виде, а не как бог знает что, как глупую мечту сумасбродного человека… от несчастий,
заметьте, от долгих несчастий, а не как черт знает там какой небывалый государственный заговор!..
— Какое мне
дело, что бы вы там ни таскали. Я вас тогда не просила таскать, значит, вам, господин неучтивый офицер, самому тогда доставляло удовольствие. И позвольте мне
заметить, что вы не
смеете говорить мне ты,если не от гражданства, и я вам раз навсегда запрещаю.
Утром, конечно, развлечешься, и опять вера как будто пропадет, да и вообще я
заметил, что
днем всегда вера несколько пропадает.
Но вот какое совпадение обстоятельств: я из своих (слышите, из своих, ваших не было ни рубля, и, главное, вы это сами знаете) дал этому пьяному дурачине Лебядкину двести тридцать рублей, третьего
дня, еще с вечера, — слышите, третьего
дня, а не вчера после «чтения»,
заметьте это: это весьма важное совпадение, потому что я ведь ничего не знал тогда наверно, поедет или нет к вам Лизавета Николаевна; дал же собственные деньги единственно потому, что вы третьего
дня отличились, вздумали всем объявить вашу тайну.
Заметьте, что он принадлежит
делу на особых основаниях и желает быть полезным; больше я вам открыть не могу.
— Я думаю, можно пренебрегать собственною безопасностью жизни, — отворил вдруг рот Эркель, — но если может пострадать общее
дело, то, я думаю, нельзя
сметь пренебрегать собственною безопасностью жизни…
И он щеголевато отплевался в сторону сухим плевком. Видна была надменность, решимость и некоторое весьма опасное напускное спокойное резонерство до первого взрыва. Но Петру Степановичу уже некогда было
замечать опасности, да и не сходилось с его взглядом на вещи. Происшествия и неудачи
дня совсем его закружили… Липутин с любопытством выглядывал вниз, с трех ступеней, из темной каморки.
— Да ведь он еще здесь, не уехал. Он только завтра уедет, — мягко и убедительно
заметил Эркель. — Я его особенно приглашал присутствовать в качестве свидетеля; к нему моя вся инструкция была (соткровенничал он как молоденький неопытный мальчик). Но он, к сожалению, не согласился, под предлогом отъезда; да и в самом
деле что-то спешит.
— А я почем знала, входя сюда? Неужто пришла бы к вам? Мне сказали, еще через десять
дней! Куда же вы, куда же вы, не
смейте.
— Не может она ко всякому ходить. По ночам особая практика… Убирайтесь к Макшеевой и не
смейте шуметь! — трещал обозленный женский голос. Слышно было, как Виргинский останавливал; но старая
дева его отталкивала и не уступала.
Для того, между прочим, вы и сплотились в отдельную организацию свободного собрания единомыслящих, чтобы в общем
деле разделить друг с другом, в данный момент, энергию и, если надо, наблюдать и
замечать друг за другом.
«Ужасно любопытный народ; бабенка, впрочем, лучше его говорит, и я
замечаю, что с девятнадцатого февраля у них слог несколько переменился, и… и какое
дело, в Спасов я или не в Спасов? Впрочем, я им заплачу, так чего же они пристают».
Замечу кстати, что и Липутин в тот же
день исчез из города, еще прежде полудня.