Неточные совпадения
Никто до сих пор не дал не только полной характеристики Островского, но даже не указал тех черт, которые составляют существенный
смысл его
произведений.
Мы только пользуемся случаем высказать его по поводу
произведений Островского, у которого везде на первом плане видим верность фактам действительности и даже некоторое презрение к логической замкнутости
произведения — и которого комедии, несмотря на то, имеют и занимательность и внутренний
смысл.
Во-первых, о ней до сих пор не было говорено ничего серьезного; во-вторых, краткие заметки, какие делались о ней мимоходом, постоянно обнаруживали какое-то странное понимание
смысла пьесы; в-третьих, сама по себе комедия эта принадлежит к наиболее ярким и выдержанным
произведениям Островского; в-четвертых, не будучи играна на сцене, она менее популярна в публике, нежели другие его пьесы…
Главное дело в том, чтоб он был добросовестен и не искажал фактов жизни в пользу своих воззрений: тогда истинный
смысл фактов сам собою выкажется в
произведении, хотя, разумеется, и не с такою яркостью, как в том случае, когда художнической работе помогает и сила отвлеченной мысли…
Мы группируем данные, делаем соображения об общем
смысле произведения, указываем на отношение его к действительности, в которой мы живем, выводим свое заключение и пытаемся обставить его возможно лучшим образом, но при этом всегда стараемся держаться так, чтобы читатель мог совершенно удобно произнести свой суд между нами и автором.
Неточные совпадения
Ее понимают в обычном
смысле культурного творчества, творчества «наук и искусств», творчества художественных
произведений, писания книг и прочее.
Всю первоначальную аффектацию и напыщенность, с которою она выступила читать, она прикрыла такою серьезностью и таким проникновением в дух и
смысл поэтического
произведения, с таким
смыслом произносила каждое слово стихов, с такою высшею простотой проговаривала их, что в конце чтения не только увлекла всеобщее внимание, но передачей высокого духа баллады как бы и оправдала отчасти ту усиленную аффектированную важность, с которою она так торжественно вышла на средину террасы.
«Что это за мистификация, мой любезнейший Петр Иваныч? Вы пишете повести! Да кто ж вам поверит? И вы думали обморочить меня, старого воробья! А если б, чего боже сохрани, это была правда, если б вы оторвали на время ваше перо от дорогих, в буквальном
смысле, строк, из которых каждая, конечно, не один червонец стоит, и перестав выводить почтенные итоги, произвели бы лежащую передо мною повесть, то я и тогда сказал бы вам, что хрупкие
произведения вашего завода гораздо прочнее этого творения…»
— А, видели! Ну, так я вам его опять покажу, коли видели. Можете полюбоваться на ваше
произведение… в нравственном
смысле. Поди сюда, идиот! поди сюда, голландская ты рожа! Ну же, иди, иди! Не бойся!
У нас есть для суждения о достоинстве авторов и
произведений другие основания, держась которых мы надеемся не прийти ни к каким нелепостям и не разойтись с здравым
смыслом массы публики.