Неточные совпадения
Если бы публике приходилось судить об Островском
только по критикам, десять лет сочинявшимся о нем, то она должна была бы остаться в крайнем недоумении о том: что же наконец думать ей об этом авторе?
Если в отношении к Островскому до сих пор не было сделано ничего подобного, то нам остается
только пожалеть об этом странном обстоятельстве и постараться поправить его, насколько хватит сил и уменья.
Есть, напр., авторы, посвятившие свой талант на воспевание сладострастных сцен и развратных похождений; сладострастие изображается ими в таком виде, что
если им поверить, то в нем одном
только и заключается истинное блаженство человека.
В преступлении они понимают
только внешнюю, юридическую его сторону, которую справедливо презирают,
если могут как-нибудь обойти.
Иной подличает перед начальником, соображая: все равно, — ведь
если не меня, так он другого найдет для себя, а я
только места лишусь.
Авдотья Максимовна в течение всей пьесы находится в сильнейшей ажитации, бессмысленной и пустой,
если хотите, но тем не менее возбуждающей в нас не смех, а сострадание: бедная девушка в самом деле не виновата, что ее лишили всякой нравственной опоры внутри себя и воспитали
только к тому, чтобы век ходить ей на привязи.
«Но
если б вы знали, чего это мне стоит», — прибавляет она, и последующая сцена вполне объясняет и оправдывает ее страх, возможный и понятный единственно
только при самодурных отношениях, на которых основан весь семейный быт Русаковых.
Тут происходит, чувствительная сцена, в которой Русаков умиляется и соглашается выдать дочь за Вихорева, но
только если тот возьмет ее без денег.
Если эти черты не так ярки, чтобы бросаться в глаза каждому,
если впечатление пьесы раздвояется, — это доказывает
только (как мы уже замечали в первой статье), что общие теоретические убеждения автора, при создании пьесы, не находились в совершенной гармонии с тем, что выработала его художническая натура из впечатлений действительной жизни.
И
если один из спорящих чего-нибудь добивается от другого, то, разумеется, победителем останется тот, от которого добиваются: ему ведь тут и труда никакого не нужно: стоит
только не дать, и дело с концом.
Но ведь нельзя не сознаться, что
если самодур, сам по себе, внутренне, несостоятелен, как мы видели это выше, — то его значение
только и может утверждаться на поддержке других.
Значит, тут и особенного героизма не нужно:
только не давай ему общество этой поддержки, просто — немножко расступись толпа, сжатая для того, чтобы держать на себе какого-нибудь Торцова или Брускова, — и он сам собою упадет и будет действительно задавлен,
если и тут обнаружит претензию на самодурство…
Нет, это можно была бы говорить
только в таком случае,
если бы все, угнетенные самодурами, были очень довольны собой.
И вовсе не удивительно,
если Юсов, узнав, что все ведомство Вышневского отдано под суд, выражает искреннее убеждение, что это «по грехам нашим — наказание за гордость…» Вышневский то же самое объясняет,
только несколько рациональнее: «Моя быстрая карьера, — говорит, — и заметное обогащение — вооружили против меня сильных людей…» И, сходясь в этом объяснении, оба администратора остаются затем совершенно спокойны совестию относительно законности своих действий…
Наполеонами и так далее, все до единого были преступниками, уже тем одним, что, давая новый закон, тем самым нарушали древний, свято чтимый обществом и от отцов перешедший, и, уж конечно, не останавливались и перед кровью,
если только кровь (иногда совсем невинная и доблестно пролитая за древний закон) могла им помочь.
Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь это вам кажется
только, что близко; а вы вообразите себе, что далеко. Как бы я был счастлив, сударыня,
если б мог прижать вас в свои объятия.
Хлестаков. Черт его знает, что такое,
только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят,
если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов!
Если хоть одного из них впустите, то…
Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Хлестаков. Право, как будто и не ел;
только что разохотился.
Если бы мелочь, послать бы на рынок и купить хоть сайку.
Судья тоже, который
только что был пред моим приходом, ездит
только за зайцами, в присутственных местах держит собак и поведения,
если признаться пред вами, — конечно, для пользы отечества я должен это сделать, хотя он мне родня и приятель, — поведения самого предосудительного.