Выдавая сестру за Ширялова, он спрашивает: «Ты ведь во хмелю смирный? не дерешься?» А матушка его, Степанида Трофимовна, так и этого не признает: она бранит сына, зачем он жену
в страхе не держит.
И действительно, Самсон Силыч держит всех, можно сказать,
в страхе божием. Когда он показывается, все смотрят ему в глаза и с трепетом стараются угадать, — что, каков он? Вот небольшая сцена, из которой видно, какой трепет от него распространяется по всему дому. В комнату вбегает Фоминишна и кричит...
Кажется, чего бы лучше: воспитана девушка «
в страхе да в добродетели», по словам Русакова, дурных книг не читала, людей почти вовсе не видела, выход имела только в церковь божию, вольнодумных мыслей о непочтении к старшим и о правах сердца не могла ниоткуда набраться, от претензий на личную самостоятельность была далека, как от мысли — поступить в военную службу…
Неточные совпадения
Только приказчик Лазарь Подхалюзин, связанный каким-то темным неусловленным союзом с своим хозяином и готовящийся сам быть маленьким деспотом, стоит несколько
в стороне от этого
страха, разделяемого всяким, кто вступает
в дом Большова.
Таким образом, мы находим глубоко верную, характеристически русскую черту
в том, что Большов
в своем злостном банкротстве не следует никаким особенным убеждениям и не испытывает глубокой душевной борьбы, кроме
страха, как бы не попасться под уголовный…
Как сильно выражается
в этом решительная бессмысленность и нравственное ничтожество этой натуры, которая
в начале пьесы могла еще кому-нибудь показаться сильною, судя по тому
страху, какой она внушает всем окружающим!..
Самая любовь ее к отцу, парализуемая
страхом, неполна, неразумна и неоткровенна, так что дочка втихомолку от отца, напитывается понятиями своей тетушки, пожилой девы, бывшей
в ученье на Кузнецком мосту, и затем с ее голоса уверяет себя, что влюблена
в молодого прощелыгу, отставного гусара, на днях приехавшего
в их город.
Ничего этого не признает Русаков,
в качестве самодура, и твердит свое: «Все зло на свете от необузданности; мы, бывало,
страх имели и старших уважали, так и лучше было… бить некому нынешних молодых людей, а то-то надо бы; палка-то по них плачет».
Кроме того,
в нем есть всегда неопределенный, смутный
страх за свои права: он чувствует, что многих своих претензий не может оправдать никаким правом, никаким общим законом…
Пока он еще чувствует истощение от минувшей гульбы да пока жив
в его памяти
страх недавнего происшествия, до тех пор и он поостережется…
То же убеждение передано и Белогубову, который говорит: «Что за польза и от ученья, когда
в человеке
страху нет, — трепету перед начальством».
Так делать нечего: пришло писать указ, // Чтоб виноватую предать позорной казни // И,
в страх другим, повесить на суку.
Неточные совпадения
Бобчинский (Добчинскому). Вот это, Петр Иванович, человек-то! Вот оно, что значит человек!
В жисть не был
в присутствии такой важной персоны, чуть не умер со
страху. Как вы думаете, Петр Иванович, кто он такой
в рассуждении чина?
Бобчинский. Он, он, ей-богу он… Такой наблюдательный: все обсмотрел. Увидел, что мы с Петром-то Ивановичем ели семгу, — больше потому, что Петр Иванович насчет своего желудка… да, так он и
в тарелки к нам заглянул. Меня так и проняло
страхом.
К счастию, однако ж, на этот раз опасения оказались неосновательными. Через неделю прибыл из губернии новый градоначальник и превосходством принятых им административных мер заставил забыть всех старых градоначальников, а
в том числе и Фердыщенку. Это был Василиск Семенович Бородавкин, с которого, собственно, и начинается золотой век Глупова.
Страхи рассеялись, урожаи пошли за урожаями, комет не появлялось, а денег развелось такое множество, что даже куры не клевали их… Потому что это были ассигнации.
Читая эти письма, Грустилов приходил
в необычайное волнение. С одной стороны, природная склонность к апатии, с другой,
страх чертей — все это производило
в его голове какой-то неслыханный сумбур, среди которого он путался
в самых противоречивых предположениях и мероприятиях. Одно казалось ясным: что он тогда только будет благополучен, когда глуповцы поголовно станут ходить ко всенощной и когда инспектором-наблюдателем всех глуповских училищ будет назначен Парамоша.
Так, например, наверное обнаружилось бы, что происхождение этой легенды чисто административное и что Баба-яга была не кто иное, как градоправительница, или, пожалуй, посадница, которая, для возбуждения
в обывателях спасительного
страха, именно этим способом путешествовала по вверенному ей краю, причем забирала встречавшихся по дороге Иванушек и, возвратившись домой, восклицала:"Покатаюся, поваляюся, Иванушкина мясца поевши".