339–343.], пародия Батюшкова на «Певца во
стане русских воинов» [Пародия Батюшкова на «Певца во стане русских воинов» Жуковского — «Певец в Беседе славянороссов» (или «Певец в Беседе любителей русского слова») — была опубликована М. Н. Лонгиновым в «Современнике», 1856, кн. V.] и пр.; так представлены были (в «Записках» г. Лонгинова [Речь идет о «Библиографических записках» М. Н. Лонгинова, печатавшихся в «Современнике» в 1856–1857 гг. (см. также «Сочинения М. Н. Лонгинова», т. I, M. 1915).], в «Сборнике» студентов СПб. университета) новые интересные сведения о мартинистах, о Радищеве, о Новикове [О Радищеве см. заметку М. Н. Лонгинова «Алексей Михайлович Кутузов и Александр Николаевич Радищев (1749–1802)» в кн. VIII «Современника» за 1856 г.
Его «Бедный певец», «Певец в
стане русских воинов», «Освальд, или Три песни» Жуковского и «Приди, о путник молодой» из «Руслана и Людмилы», «Черная шаль» Пушкина и многие другие пиесы — чрезвычайно нравились всем, а меня приводили в восхищение.
В это время ходила по Петербургу пародия известного стихотворения Жуковского «Певец в
стане русских воинов», написанная на Шишкова и на всю вообще «Беседу русского слова». Один раз племянник Александра Семеныча, Саша Шишков, быв со мной в кабинете у дяди, сказал мне на ухо: «Если б дядя знал, что у меня в кармане!» — «Что же у тебя такое?» — спросил я. — «Пародия на дядю, и на всю Беседу, написанная Батюшковым».
И
стали русские пятаки да гривны пропадать бесследно; зорко стали тогда присматривать за медниками, за литейщиками, за колокольными заводчиками; не нашлось, однако, на них никакого подозренья.
Неточные совпадения
Он настаивал на том, что
русский мужик есть свинья и любит свинство, и, чтобы вывести его из свинства, нужна власть, а ее нет, нужна палка, а мы
стали так либеральны, что заменили тысячелетнюю палку вдруг какими-то адвокатами и заключениями, при которых негодных вонючих мужиков кормят хорошим супом и высчитывают им кубические футы воздуха.
— А мы живем и ничего не знаем, — сказал раз Вронский пришедшему к ним поутру Голенищеву. — Ты видел картину Михайлова? — сказал он, подавая ему только что полученную утром
русскую газету и указывая на
статью о
русском художнике, жившем в том же городе и окончившем картину, о которой давно ходили слухи и которая вперед была куплена. В
статье были укоры правительству и Академии за то, что замечательный художник был лишен всякого поощрения и помощи.
В чем состояла особенность его учения, Левин не понял, потому что и не трудился понимать: он видел, что Метров, так же как и другие, несмотря на свою
статью, в которой он опровергал учение экономистов, смотрел всё-таки на положение
русского рабочего только с точки зрения капитала, заработной платы и ренты.
— Послушай, Казбич, — говорил, ласкаясь к нему, Азамат, — ты добрый человек, ты храбрый джигит, а мой отец боится
русских и не пускает меня в горы; отдай мне свою лошадь, и я сделаю все, что ты хочешь, украду для тебя у отца лучшую его винтовку или шашку, что только пожелаешь, — а шашка его настоящая гурда [Гурда — сорт
стали, название лучших кавказских клинков.] приложи лезвием к руке, сама в тело вопьется; а кольчуга — такая, как твоя, нипочем.
Заметив и сам, что находился не в надежном состоянии, он
стал наконец отпрашиваться домой, но таким ленивым и вялым голосом, как будто бы, по
русскому выражению, натаскивал клещами на лошадь хомут.