Неточные совпадения
Но
императрица сказала, что люди, прежде того занимавшие эту должность, по способностям и качествам своим были ниже княгини, и настояла
на своем выборе.
Следя постоянно за движением умов
на Западе,
императрица хорошо видела добрые и дурные его стороны.
Но
императрица, просматривая его труд и делая
на него свои замечания, говорит: «Я нашла во многом здравую критику «Записок касательно российской истории»; но что написано, то написано: по крайней мере ни нация, ни государство в оных не унижено» (45).
Вообще в «Записках о российской истории»
императрица, дав нам образец своих взглядов
на историю, вместе с тем представила и образец уменья провести свою мысль во всем труде и направить его к подтверждению своей идеи, не прибегая ни к явным натяжкам, ни к совершенному искажению достоверных фактов.
Самые ответы
на эти вопросы, напечатанные в III части «Собеседника», свидетельствуют, что вопросы не были приятны
императрице.
Наконец,
на прямую обязанность подданного указывает смелому вопрошателю
императрица и в ответе
на последний вопрос: «В чем состоит наш национальный характер?» — «В остром и скором понятии всего, — говорит она, — в образцовом послушании и в корени всех добродетелей, от творца человеку данных».
Теперь трудно решить, с каким намерением написана эта статья; но, вероятно,
императрица имела в виду какое-нибудь действительно существовавшее общество, где дела решались не обыкновенным приказом, а общим собранием,
на котором каждый из членов имел право подавать голос.
Но даже если мы оставим в стороне это обстоятельство, то и тогда нельзя не видеть, что образ мыслей и воззрений
императрицы не мог не иметь сильного влияния
на дух журнала, издававшегося одним из приближенных к ней лиц и которого большую часть она сама наполняла своими литературными трудами.
В особенности сатирики отличались этим, и даже чем острее, чем резче была сатира, тем с большим чувством говорилось в ней о благодеяниях, изливаемых
на народ
императрицей, как будто бы автор хотел этим отстранить от себя всякий упрек в свободоязычии и старался заранее показать, что он предпринимает обличать пороки единственно по желанию добра обществу.
Из произведений Державина помещены в «Вестнике»: 1) «Песнь Петру Великому» (1778, № 6); 2) Надписи, числом шестнадцать, из которых две внесены в «Полное собрание сочинений Державина», остальные же под сомнением (1779, № 2); 3) «Песенка отсутствующего мужа» (там же); 4) ода «
На смерть князя Мещерского» (№ 9); 5) «Ключ» (№ 10); 6) «
На рождение
на Севере порфирородного отрока» (№ 12); 7) «
На отсутствие
императрицы Екатерины в Белоруссию» (1780, № 5); 8) Ода «К соседу моему» (№ 8); 9) «Песенка» (там же); 10) «Застольная песня», названная в собрании сочинений «Кружка» (№ 9); 11) «
На Новый год» (1781, № 1).
(51) Как видно, это сделано было по убеждению
императрицы, потому что даже в ее замечаниях
на Стриттера мы находим обвинение в том, что он возобновил нелепые басни о мести Ольги древлянам, выброшенные из («Записок о русской истории» (Старч., стр. 235).
Неточные совпадения
Марья Ивановна приняла письмо дрожащею рукою и, заплакав, упала к ногам
императрицы, которая подняла ее и поцеловала. Государыня разговорилась с нею. «Знаю, что вы не богаты, — сказала она, — но я в долгу перед дочерью капитана Миронова. Не беспокойтесь о будущем. Я беру
на себя устроить ваше состояние».
Мысль увидеть
императрицу лицом к лицу так устрашала ее, что она с трудом могла держаться
на ногах. Через минуту двери отворились, и она вошла в уборную государыни.
«Свободное размышление профана о вредоносности насаждения грамоты среди нижних воинских чинов гвардии с подробным перечнем бывших злокозненных деяний оной от времени восшествия
на Всероссийский престол Ее Императорского Величества Государыни
Императрицы Елисавет Петровны и до кончины Благочестивейшего Императора Павла I-го, включая и оную».
Кажется, ни за что не умрешь в этом целебном, полном неги воздухе, в теплой атмосфере, то есть не умрешь от болезни, а от старости разве, и то когда заживешь чужой век. Однако здесь оканчивает жизнь дочь бразильской
императрицы, сестра царствующего императора. Но она прибегла к целительности здешнего воздуха уже в последней крайности, как прибегают к первому знаменитому врачу — поздно: с часу
на час ожидают ее кончины.
— Вы их еще не знаете, — говаривала она мне, провожая киваньем головы разных толстых и худых сенаторов и генералов, — а уж я довольно
на них насмотрелась, меня не так легко провести, как они думают; мне двадцати лет не было, когда брат был в пущем фавёре,
императрица меня очень ласкала и очень любила.