Неточные совпадения
Известно всем и каждому, что человек не творит ничего нового, а только переработывает существующее, значит, история приписывает человеку невозможное, как скоро намеренно уклоняется от своей прямой задачи: рассмотреть
деятельность исторического лица как результат взаимного отношения между
ним и тем живым материалом (если можно так выразиться о народе), который подвергался
его влиянию.
Правда, что автор еще не дошел до той эпохи, когда Петр является во всем блеске своей преобразовательной
деятельности, которою стал
он в непоственные отношения к народу.
В своей последующей
деятельности он постоянно доказывал, что не дорожит породою, возвышая и приближая к себе людей всех званий.
В первое время недовольство это оставалось, конечно, в пределах личных отношений; потом приняло
оно и более обширные размеры, послуживши первым шагом к преобразовательной
деятельности.
В следующей статье мы постараемся представить очерк первого времени самостоятельной
деятельности Петра,
его первые, еще не широкие и не совсем верные шаги на поприще преобразований, до 1700 года, на котором пока прерывается повествование г. Устрялова.
Оттого в первоначальной
деятельности его мы не видим строгого последования заранее обдуманному и глубоко соображенному плану.
Видно стремление к чему-то другому, новому, видно недовольство существующим порядком, видна жажда
деятельности в молодом государе и во всем, что ближайшим образом окружает
его.
Мы до сих пор, по старой привычке, рассмотревши всю
деятельность исторического мужа, со всеми ее бесчисленными последствиями, тотчас же проникаемся мыслью, что все выведенные нами последствия верно и положительно были
им самим рассчитаны.
Напротив,
деятельность всех исторических лиц развивается не иначе, как под влиянием обстоятельств, предшествовавших появлению
их на историческом поприще и сопровождавших
его.
Дело было просто: опыт нескольких лет показал
ему негодность наличных средств, существовавших тогда в России; близкие к
нему иноземцы указали
ему, где можно искать других, лучших средств;
он же нашел в себе столько характера, чтобы посвятить последующую часть своей
деятельности на ревностное отыскание и усвоение этих средств и на уничтожение того, что при
них оказалось негодным.
Он понял это, и с тех пор образ
деятельности его заметно изменяется.
И тут-то мы видим, какая разница между
деятельностью Петра, когда она направлена к какой-нибудь определенной цели, как теперь, — и между
его же
деятельностью, когда она вызвана просто
его личными увлечениями, без всяких дальнейших планов, как было с воинскими и морскими потехами Петра до азовских походов.
В тех потехах
он только изучал технику самых простых и незначительных работ и физическими трудами, с перемежкой увеселений и пиршеств, как будто заглушал ту безмерную жажду
деятельности, которая томила
его душу, не находя себе достойного предмета для удовлетворения.
Но как бы ни было прекрасно подобное убеждение,
оно может проявиться скорее в
деятельности какого-нибудь бездомного Диогена, бесцеремонно обходящегося с Александром, нежели в жизни самодержавного правителя обширного государства.
Вся история Петра показывает, что
он вовсе не думал никогда предаваться чисто теоретическим созерцаниям и не жертвовал
им ни одною минутою практически полезной
деятельности, ни одним сильным стремлением своей страстной натуры.
Это предприятие почти не имеет еще государственного характера, но
оно пробудило гений Петра к государственной
деятельности.
Пребывание за границей и тут не осталось без влияния на Петра, заставив
его окончательно разлюбить русскую одежду, которой
он, по замечанию г. Устрялова, «и прежде не жаловал, наиболее потому, что длиннополые ферязи, опашни, охабни, с двухаршинными рукавами, мешали
ему лазать на мачты, рубить топором, маршировать с солдатами, одним словом — нисколько не согласовались с
его живою, быстрою, неутомимою
деятельностью (том III, стр. 199).
Дарья Александровна заметила, что в этом месте своего объяснения он путал, и не понимала хорошенько этого отступления, но чувствовала, что, раз начав говорить о своих задушевных отношениях, о которых он не мог говорить с Анной, он теперь высказывал всё и что вопрос о
его деятельности в деревне находился в том же отделе задушевных мыслей, как и вопрос о его отношениях к Анне.
Глядя на него, слушая его, видя
его деятельность, распоряжения по хозяйству, отношения к окружающим его людям, к приказчикам, крестьянам — ко всем, кто около него был, с кем он соприкасался, с кем работал или просто говорил, жил вместе, Райский удивлялся до наивности каким-то наружно будто противоположностям, гармонически уживавшимся в нем: мягкости речи, обращения — с твердостью, почти методическою, намерений и поступков, ненарушимой правильности взгляда, строгой справедливости — с добротой, тонкой, природной, а не выработанной гуманностью, снисхождением, — далее, смеси какого-то трогательного недоверия к своим личным качествам, робких и стыдливых сомнений в себе — с смелостью и настойчивостью в распоряжениях, работах, поступках, делах.
Неточные совпадения
Оно чем больше ломки, тем больше означает
деятельности градоправителя.
Как бы то ни было, но Беневоленский настолько огорчился отказом, что удалился в дом купчихи Распоповой (которую уважал за искусство печь пироги с начинкой) и, чтобы дать исход пожиравшей
его жажде умственной
деятельности, с упоением предался сочинению проповедей. Целый месяц во всех городских церквах читали попы эти мастерские проповеди, и целый месяц вздыхали глуповцы, слушая
их, — так чувствительно
они были написаны! Сам градоначальник учил попов, как произносить
их.
Результатом такой усиленной административной
деятельности было то, что к концу
его градоначальничества Глупов представлял беспорядочную кучу почерневших и обветшавших изб, среди которых лишь съезжий дом гордо высил к небесам свою каланчу.
Как и всякое выражение истинно плодотворной
деятельности, управление
его не было ни громко, ни блестяще, не отличалось ни внешними завоеваниями, ни внутренними потрясениями, но
оно отвечало потребности минуты и вполне достигало тех скромных целей, которые предположило себе.
Деятельность комитета продолжалась до 1803 года и ограничилась рядом чисто внешних реформ, как, например, учреждением министерств вместо «коллегий» и т. п.]) насчет конституции, в чем
его и оправдали последствия.