Ему писали, что «промысла под Казыкерманом чинить невозможно, затем, что с
денежным жалованьем не бывали, и деньги все вышли, да ружья мало».
А когда вы исполните мое именное повеление и за то будете жалованы крестом и бородою, рекою и землею, травами и морями,
денежным жалованием и хлебным провиантом, и свинцом, и порохом, и вечною вольностию.
Неточные совпадения
Добрая старушка этому верила, да и не мудрено было верить, потому что должник принадлежал к одной из лучших фамилий, имел перед собою блестящую карьеру и получал хорошие доходы с имений и хорошее
жалованье по службе.
Денежные затруднения, из которых старушка его выручила, были последствием какого-то мимолетного увлечения или неосторожности за картами в дворянском клубе, что поправить ему было, конечно, очень легко, — «лишь бы только доехать до Петербурга».
Князь непременно ожидал, что дворяне предложат ему
жалованье тысяч в десять, однако дворяне на это промолчали: в то время не так были тороваты на всякого рода пожертвования, как ныне, и до князя даже долетали фразы вроде такой: «Будь доволен тем, что и отчета с тебя по постройке дома не взяли!» После этого, разумеется, ему оставалось одно: отказаться вовсе от баллотировки, что он и сделал, а ныне прибыл в Москву для совершения, по его словам, каких-то будто бы
денежных операций.
И вместе с тем тот же самый человек, который видит всю гнусность этих поступков, сам, никем не принуждаемый, даже иногда и без
денежной выгоды
жалованья, сам, произвольно, из-за детского тщеславия, из-за фарфоровой побрякушки, ленточки, галунчика, которые ему позволят надеть, сам произвольно идет в военную службу, в следователи, мировые судьи, министры, урядники, архиереи, дьячки, в должности, в которых ему необходимо делать все эти дела, постыдность и гнусность которых он не может не знать.
Самый нижний чин это был рядовой, получавший 90 копеек
жалованья в треть и ежемесячно по 2 копейки на баню, которые хранились в полковом
денежном ящике и выдавались только накануне бани — солдат тогда пускали в баню за 2 копейки.
Напротив, даже три тысячи рублей положенного ему
жалованья он не получал, а только в нем расписывался, и когда этот
денежный человек на сороковом году своего экономства умер, то у него не оказалось своих денег ни гроша, и его хоронили на казенный счет.