Неточные совпадения
А между тем чего же яснее, — разве не говорили славянофилы: следует изображать русского
человека добродетельным и доказывать, что корень всякого добра — жизнь по
старине;
в первых пьесах своих Островский этого не соблюл, и потому «Семейная картина» и «Свои
люди» недостойны его и объясняются только тем, что он еще подражал тогда Гоголю.
Оттого, разумеется, внешний вид всего, на что простирается их влияние, более сохраняет
в себе
старины и кажется более неподвижным, чем там, где
люди, отказавшись от самодурства, стараются уже только о сохранении сущности своих интересов и значения; но
в самом-то деле внутреннее значение самодуров гораздо ближе к своему концу, нежели влияние
людей, умеющих поддерживать себя и свой принцип внешними уступками.
И понимаете,
в старину человек, хотевший образоваться, положим, Француз, стал бы изучать всех классиков: и богословов, и трагиков, и историков, и философов, и понимаете весь труд умственный, который бы предстоял ему.
В старину люди верили в то, что люди рождаются разной породы, черной и белой кости, Иафетова и Хамова отродья, и что одни люди должны быть господами, а другие рабами. Люди признавали такое деление людей на господ и рабов, потому что верили что такое деление установлено богом. Грубое и губительное суеверие это, хотя и в другом виде, признается и до сих пор.
Неточные совпадения
Опершись на плотину, Ленский // Давно нетерпеливо ждал; // Меж тем, механик деревенский, // Зарецкий жернов осуждал. // Идет Онегин с извиненьем. // «Но где же, — молвил с изумленьем // Зарецкий, — где ваш секундант?» //
В дуэлях классик и педант, // Любил методу он из чувства, // И
человека растянуть // Он позволял — не как-нибудь, // Но
в строгих правилах искусства, // По всем преданьям
старины // (Что похвалить мы
в нем должны).
— Не будут стрелять,
старина, не будут, — сказал
человек в перчатках и оторвал от снятой с правой руки большой палец.
От этого, бросая
в горячем споре бомбу
в лагерь неуступчивой
старины,
в деспотизм своеволия, жадность плантаторов, отыскивая
в людях людей, исповедуя и проповедуя человечность, он добродушно и снисходительно воевал с бабушкой, видя, что под старыми, заученными правилами таился здравый смысл и житейская мудрость и лежали семена тех начал, что безусловно присвоивала себе новая жизнь, но что было только завалено уродливыми формами и наростами
в старой.
Если у таких
людей ум замечательно силен, они становятся преобразователями общих идей, а
в старину делались великими философами: Кант, Фихте, Гегель не разработали никакого частного вопроса, им было это скучно.
Будучи уверен, что его теперь никто не собьет и не смешает, он говорил и об огурцах, и о посеве картофеля, и о том, какие
в старину были разумные
люди — куда против теперешних! — и о том, как всё, чем далее, умнеет и доходит к выдумыванию мудрейших вещей.