И с этим, что вижу, послышались мне и гогот, и ржанье, и дикий смех, а потом вдруг вихорь… взмело песок тучею, и нет ничего, только где-то тонко колокол тихо звонит, и весь как алою зарею облитый большой белый монастырь по вершине показывается, а по стенам крылатые ангелы с
золотыми копьями ходят, а вокруг море, и как который ангел по щиту копьем ударит, так сейчас вокруг всего монастыря море всколышется и заплещет, а из бездны страшные голоса вопиют: «Свят!»
Неточные совпадения
В той половине, где некогда останавливался страшный барин, висели картины в
золотых рамах, показавшиеся мне чудесными; особенно одна картина, представлявшая какого-то воина в шлеме, в латах, с
копьем в руке, едущего верхом по песчаной пустыне.
— «Не вихри, не ветры в полях подымаются, не буйные крутят пыль черную: выезжает то сильный, могучий богатырь Добрыня Никитич на своем коне богатырском, с одним Торопом-слугой; на нем доспехи ратные как солнышко горят; на серебряной цепи висит меч-кладенец в полтораста пуд; во правой руке
копье булатное, на коне сбруя красна
золота.
На рассвете, в пятницу, в туманах, // Стрелами по полю полетев, // Смяло войско половцев поганых // И умчало половецких дев. // Захватили
золота без счета, // Груду аксамитов и шелков, // Вымостили топкие болота // Япанчами красными врагов. // А червленый стяг с хоругвью белой, // Челку и
копье из серебра // Взял в награду Святославич смелый, // Не желая прочего добра.
Вы, князья Мстислав и буй Роман! // Мчит ваш ум на подвиг мысль живая, // И несетесь вы на вражий стан, // Соколом ширяясь сквозь туман, // Птицу в буйстве одолеть желая. // Вся в железе княжеская грудь, //
Золотом шелом латинский блещет, // И повсюду, где лежит ваш путь, // Вся земля от тяжести трепещет. // Хинову вы били и Литву; // Деремела, половцы, ятвяги, // Бросив
копья, пали на траву // И склонили буйную главу // Под мечи булатные и стяги.
Она о четырех углах, сто шагов по сторонам, три
копья в высоту, ее средина — на двенадцати
золотых колоннах в толщину человека на вершине ее голубой купол, вся она из черных, желтых, голубых полос шелка, пятьсот красных шнуров прикрепили ее к земле, чтобы она не поднялась в небо, четыре серебряных орла по углам ее, а под куполом, в середине палатки, на возвышении, — пятый, сам непобедимый Тимур-Гуруган, царь царей.