Неточные совпадения
Летики не было; он увлекся; он, вспотев, удил с увлечением азартного игрока. Грэй вышел из чащи в кустарник, разбросанный по скату холма. Дымилась и горела трава; влажные цветы выглядели как дети, насильно умытые холодной водой. Зеленый мир дышал бесчисленностью крошечных ртов, мешая проходить Грэю среди своей ликующей тесноты.
Капитан выбрался на открытое место, заросшее пестрой травой, и увидел здесь спящую
молодую девушку.
Вечером у них собралось довольно большое общество, и все больше старые военные генералы, за исключением одного только
молодого капитана, который тем не менее, однако, больше всех говорил и явно приготовлялся владеть всей беседой. Речь зашла о деле Петрашевского, составлявшем тогда предмет разговора всего петербургского общества. Молодой капитан по этому поводу стал высказывать самые яркие и сильные мысли.
Император Павел Петрович, чрезвычайно ценивший служебные заслуги, обратил внимание на
молодого капитана гвардии и несколько раз осчастливил его милостивыми словами.
Неточные совпадения
За столом, покрытым бумагами, сидели два человека: пожилой генерал, виду строгого и холодного, и
молодой гвардейский
капитан, лет двадцати осьми, очень приятной наружности, ловкий и свободный в обращении.
Мы завтракали впятером: доктор с женой, еще какие-то двое
молодых людей, из которых одного звали
капитаном, да еще англичанин, большой ростом, большой крикун, большой говорун, держит себя очень прямо, никогда не смотрит под ноги, в комнате всегда сидит в шляпе.
— Да-с, удивительные порядки, — как бы продолжал прерванный разговор словоохотливый
молодой человек, спускаясь с Нехлюдовым вместе с лестницы. — Спасибо еще
капитан — добрый человек, не держится правил. Всё поговорят — отведут душу.
— Непременно! О, как я кляну себя, что не приходил раньше, — плача и уже не конфузясь, что плачет, пробормотал Коля. В эту минуту вдруг словно выскочил из комнаты штабс-капитан и тотчас затворил за собою дверь. Лицо его было исступленное, губы дрожали. Он стал пред обоими
молодыми людьми и вскинул вверх обе руки.
Это было что-то вроде обета. Я обозревал весь известный мне мирок. Он был невелик, и мне было не трудно распределить в нем истину и заблуждение. Вера — это разумное, спокойное настроение отца. Неверие или смешно, как у
капитана, или сухо и неприятно, как у
молодого медика. О сомнении, которое остановить труднее, чем было Иисусу Навину остановить движение миров, — я не имел тогда ни малейшего понятия. В моем мирке оно не занимало никакого места.