— Право, — отвечал Гришка, внимание которого
с самого начала беседы исключительно почти принадлежало посторонним лицам, находившимся в харчевне, — помер, третьего дня помер.
Несмотря на глубокую грусть, изобразившуюся в чертах старика
с самого начала этого объяснения, он не произнес ни одной жалобы, ни одного укорительного слова.
Неточные совпадения
Наши мужички
начинают спать на дворе
с самого Благовещения.
«
С начатия-то тебя как словно маненько и пощипывает; а там ничего, нуждушки мало!
С холоду-то, знамо, человек крепнет», — утверждал всегда старый рыбак. И что могла, в
самом деле, значить стужа для человека, который в глубокую осень, в то время как Ока
начинала уже покрываться салом и стынуть, проводил несколько часов в воде по пояс!
— А все как словно страшно… Да нет, нет, Ваня не такой парень! Он хоть и проведает, а все не скажет… Ах, как стыдно! Я и
сама не знаю: как только повстречаюсь
с ним, так даже вся душа заноет… так бы, кажется, и убежала!.. Должно быть, взаправду я обозналась: никого нету, — проговорила Дуня, быстро оглядываясь. — Ну, Гриша, так что ж ты
начал рассказывать? — заключила она, снова усаживаясь подле парня.
Дедушка
начал с того, что срыл отвесно часть небольшого естественного бугорка; в этой выемке помещалась избушка; задний «фас» ее плотно примкнул к земляному откосу до
самой кровли; бока ее закрылись частию постепенно понижающимся склоном бугорка, частию плетнями.
Уже
с самого утра юго-западный ветер переменил вдруг направление — превратился в «низовой», то есть
начал дуть прямо против течения.
При всем том подлежит сильному сомнению, чтобы кто-нибудь из окрестных рыбарей,
начиная от Серпухова и кончая Коломной, оставался на берегу. Привыкшие к бурям и невзгодам всякого рода, они, верно, предпочитали теперь отдых на лавках или сидели вместе
с женами, детьми и батраками вокруг стола, перед чашкой
с горячей ушицей. Нужны были
самые крайние побудительные причины: лодка, оторванная от причала и унесенная в реку, верши, сброшенные в воду ветром, чтобы заставить кого-нибудь выйти из дому.
Тут Василий тряхнул волосами
с самым беспечным видом, подошел к матери и
начал увещевать ее.
Странное дело! оттого ли, что честолюбие уже так сильно было в них возбуждено; оттого ли, что в самых глазах необыкновенного наставника было что-то говорящее юноше: вперед! — это слово, производящее такие чудеса над русским человеком, — то ли, другое ли, но юноша
с самого начала искал только трудностей, алча действовать только там, где трудно, где нужно было показать бóльшую силу души.
Клим уже знал, что газетная латынь была слабостью редактора, почти каждую статью его пестрили словечки: ab ovo, о tempora, о mores! dixi, testimonium paupertatis [Ab ovo — букв. «от яйца» —
с самого начала; о tempora, о mores! — о времена, о нравы! dixi — я сказал; testimonium paupertatis — букв. «свидетельство о бедности» (употребляется в значении скудоумия).] и прочее, излюбленное газетчиками.
— Уж хороши здесь молодые люди! Вон у Бочкова три сына: всё собирают мужчин к себе по вечерам, таких же, как сами, пьют да в карты играют. А наутро глаза у всех красные. У Чеченина сын приехал в отпуск и
с самого начала объявил, что ему надо приданое во сто тысяч, а сам хуже Мотьки: маленький, кривоногий и все курит! Нет, нет… Вот Николай Андреич — хорошенький, веселый и добрый, да…
Неточные совпадения
Сам Государев посланный // К народу речь держал, // То руганью попробует // И плечи
с эполетами // Подымет высоко, // То ласкою попробует // И грудь
с крестами царскими // Во все четыре стороны // Повертывать
начнет.
— Теперь посмотрим, братия, // Каков попу покой? //
Начать, признаться, надо бы // Почти
с рожденья
самого, // Как достается грамота // поповскому сынку, // Какой ценой поповичем // Священство покупается, // Да лучше помолчим! //....................... //.......................
С самого вешнего Николы,
с той поры, как
начала входить вода в межень, и вплоть до Ильина дня не выпало ни капли дождя.
Все единодушно соглашались, что крамолу следует вырвать
с корнем и для
начала прежде всего очистить
самих себя.
—
Сам ли ты зловредную оную книгу сочинил? а ежели не
сам, то кто тот заведомый вор и сущий разбойник, который таковое злодейство учинил? и как ты
с тем вором знакомство свел? и от него ли ту книжицу получил? и ежели от него, то зачем, кому следует, о том не объявил, но, забыв совесть, распутству его потакал и подражал? — так
начал Грустилов свой допрос Линкину.