— Чего ты грозишь-то? Чего стращаешь? Думаешь, испугалась, — подхватила она, все более и более возвышая голос. — Нарочно буду кричать:
пускай все придут, пускай все узнают, какой ты есть человек… Все расскажу про тебя, все дела твои… Ах ты, низкий! Да я и смотреть-то на тебя не хочу! Низкий этакой! — кричала Дуня вслед Захару, который улепетывал со всех ног в задние ворота.
Неточные совпадения
— Так-то, так! Я и сам об этом думаю: родня немалая; когда у моей бабки кокошник горел, его дедушка пришел да руки погрел… Эх ты, сердечная! — прибавил, смеясь, рыбак. — Сватьев не оберешься, свояков не огребешься — мало ли на свете всякой шушеры!
Всех их в дом
пущать — жирно будет!
Лежебоков и без тебя много; кабы
всех их да к себе в дом
пущать, скоро и самому придется идти по миру…
Никто не ждал от него скорого возвращения:
все знали очень хорошо, что дядя Аким воспользуется случаем полежать на печи у соседа и пролежит тем долее и охотнее, что дорога больно худа и ветер
пуще студен. Никто не помышлял о нем вплоть до сумерек; но вот уже и ночь давно наступила, а дядя Аким
все еще не возвращался. Погода между тем становилась хуже и хуже; снег, превратившийся в дождь, ручьями лил с кровель и яростно хлестал в окна избы; ветер дико завывал вокруг дома, потрясая навесы и раскачивая ворота.
— Смотри, Гриша, — проговорил он наконец, делая усилия, чтобы его слова внятно дошли до слуха присутствующих, — вот я скоро… Ты теперь один останешься! Смотри… слушайся во
всем… Глеба Савиныча… Почитай его
пуще отца… Прощай… Гриша!.. Гриша!..
— А
пускай его сказывает! Я нешто боюсь? Ездил на косарей поглядеть, да и
вся недолга.
— Надо полагать,
все это
пуще оттого, кровь добре привалила, — продолжал Глеб, морщась и охая, — кровища-то во мне во
всем ходит, добре в жилах запечаталась… оттого, выходит, надо было мне по весне метнуть; а то три года, почитай, не пущал кровь-то…
—
Все одно, и здесь услышат; ворота добре
пуще скрипят, как раз услышат, — произнес нерешительно приемыш, потерявший вдруг почему-то
всю свою смелость.
Забежишь, пожалуй, в такое место, где сам сатана редьки не строгал: потому, выходит, зги не видать; ночь,
все единственно; и ветер к тому
пуще силен: собаки не услышишь…
— Если вы пойдете за мной, я позову людей, детей!
Пускай все знают, что вы подлец! Я уезжаю нынче, а вы живите здесь с своею любовницей!
Кудряш. Кто же ему угодит, коли у него вся жизнь основана на ругательстве? А уж
пуще всего из-за денег; ни одного расчета без брани не обходится. Другой рад от своего отступиться, только бы он унялся. А беда, как его поутру кто-нибудь рассердит! Целый день ко всем придирается.
Неточные совпадения
И тут настала каторга // Корёжскому крестьянину — // До нитки разорил! // А драл… как сам Шалашников! // Да тот был прост; накинется // Со
всей воинской силою, // Подумаешь: убьет! // А деньги сунь, отвалится, // Ни дать ни взять раздувшийся // В собачьем ухе клещ. // У немца — хватка мертвая: // Пока не
пустит по миру, // Не отойдя сосет!
А птичка им в ответ: // «
Все скатерть самобраная // Чинить, стирать, просушивать // Вам будет… Ну,
пусти!..»
Пастух уж со скотиною // Угнался; за малиною // Ушли подружки в бор, // В полях трудятся пахари, // В лесу стучит топор!» // Управится с горшочками, //
Все вымоет,
все выскребет, // Посадит хлебы в печь — // Идет родная матушка, // Не будит —
пуще кутает: // «Спи, милая, касатушка, // Спи, силу запасай!
Как ни просила вотчина, // От должности уволился, // В аренду снял ту мельницу // И стал он
пуще прежнего //
Всему народу люб: // Брал за помол по совести.
— Скажи! — // «Идите по лесу, // Против столба тридцатого // Прямехонько версту: // Придете на поляночку, // Стоят на той поляночке // Две старые сосны, // Под этими под соснами // Закопана коробочка. // Добудьте вы ее, — // Коробка та волшебная: // В ней скатерть самобраная, // Когда ни пожелаете, // Накормит, напоит! // Тихонько только молвите: // «Эй! скатерть самобраная! // Попотчуй мужиков!» // По вашему хотению, // По моему велению, //
Все явится тотчас. // Теперь —
пустите птенчика!»