Неточные совпадения
Свойства эти не
были, однако ж, следствием усталости или преклонности лет: три-четыре версты от Сосновки до того места, где мы застали его, никого не
могли утомить; что ж касается до лет, ему
было сорок пять, и уж никак не более пятидесяти — возраст, в котором наши простолюдины благодаря постоянной деятельности и простой, неприхотливой жизни сохраняют крепость и силу.
Если б кто-нибудь из окрестных мужиков нуждался в няньке, Аким
мог бы еще как-нибудь пристроиться, но дело в том, что окрестным мужикам нужен
был только дюжий деловой батрак.
Так же точно
было и с нашим рыбаком: вся разница заключалась в том,
может статься, что лицо его выражало довольство и радость, не всегда свойственные другим хозяевам.
Как ни плох
был дядя Аким, но все-таки легко
мог таскать невод, плести сети, грести веслом.
Как ни ошеломлен
был Глеб, хотя страх его прошел вместе с опасностью, он тотчас же смекнул, что Аким, запуганный случившимся, легко
мог улизнуть вместе с мальчиком; а это, как известно, не входило в состав его соображений: мальчику можно задать таску и раз навсегда отучить его баловать, — выпускать его из рук все-таки не след.
Кондратий (так звали озерского рыбака)
был уже человек преклонный, самого тихого, кроткого нрава; в одном разве
могли они сойтись: оба
были одинаково трудолюбивы и опытны в своем ремесле.
Он и сам бы сходил — погода ни в каком случае не
могла быть ему помехой, — но пожалел времени; без всякого сомнения, плохой его работник не
мог провести день с тою пользою для дома, как сам хозяин.
Но,
может быть, читатель не знает, что такое рыбацкий челнок.
Ваня не
был так плечист,
может статься, даже не
был так расторопен и боек, как Гришка, но уж во всяком случае не уступал ему ни по лицу, ни в работе.
Да,
было чем порадоваться на старости лет Глебу Савинову! Одного вот только не
мог он взять в толк: зачем бы обоим ребятам так часто таскаться к соседу Кондратию на озеро? Да мало ли что! Не все раскусят старые зубы, не все смекает старая стариковская опытность. Впрочем, Глеб, по обыкновению своему, так только прикидывался. С чего же всякий раз, как только Гришка и Ваня возвращаются с озера, щурит он глаза свои, подсмеивается втихомолку и потряхивает головою?..
Достигнув того места на конце площадки, куда обыкновенно причаливались лодки, Ваня увидел, что челнока не
было. Никто не
мог завладеть им, кроме Гришки. Глеб пошел в Сосновку, лежавшую, как известно, на этой стороне реки. На берегу находилась одна только большая четырехвесельная лодка, которою не
мог управлять один человек. Ваня недолго раздумывал. Снять с себя одежду, привязать ее на голову поясом —
было делом секунды; он перекрестился и бросился в воду.
— Что ж ты здесь стоишь, Ваня? — сказала вдруг девушка изменившимся и, по-видимому, уже совсем спокойным голосом. — Пойдем в избу:
может статься, надобность
есть какая?
Может статься, тебя отец прислал? Обожди: батюшка скоро вернется.
Но Василиса, обыкновенно говорливая, ничего на этот раз не отвечала. Она
была всего только один год замужем. В качестве «молодой» ей зазорно, совестно
было, притом и не следовало даже выставлять своего мнения, по которому присутствующие
могли бы заключить о чувствах ее к мужу. Весьма вероятно, она ничего не думала и не чувствовала, потому что месяц спустя после замужества рассталась с сожителем и с той поры в глаза его не видела.
Но так уж задумал Глеб — задумал потому,
может статься, что такой выбор должен
был встретить препятствия со стороны жены и родных.
Кроме этих ремесленных орудий, за спиною почти каждого виднелся холстяной мешок, который, судя по объему,
мог только вмещать рубаху да еще,
может статься, заработанные деньжишки, завязанные в тряпицу; тут же, подле мешков или на верхних концах
пил и смычков, качались сапоги, весьма похожие на сморчки, но которыми владельцы дорожили, очевидно, более, чем собственными ногами, обутыми в никуда не годные лаптишки, свободно пропускавшие воду.
— Все
может быть… все!.. Все во власти божьей, — вымолвил шерстобит, задумчиво наклоняя голову.
— Много,
может статься, тут и пустого, а правда все-таки должна
быть — не без этого! — сказал рыбак.
Всю остальную часть дня Глеб не
был ласковее со своими домашними. Каждый из них судил и рядил об этом по-своему, хотя никто не
мог дознаться настоящей причины, изменившей его расположение. После ужина, когда все полегли спать, старый рыбак вышел за ворота — поглядеть, какая
будет назавтра погода.
Денег у Петра не
было — едва-едва оставалось на столько, чтобы купить предположенные ведра вина для задобрения работников; но это не
могло служить препятствием.
Петру стоило только обнаружить свою мысль, и Василий тотчас же согласился столько же по слабости духа и тому влиянию, какое производил на него буйно-несговорчивый нрав брата, сколько и потому,
может статься, что он также не прочь
был высвободиться из-под грозного отцовского начала и подышать на волюшке.
Он сам не
мог бы растолковать, за что так сильно ненавидел того, который, пользуясь всеми преимуществами любимого сына в семействе,
был тем не менее всегда родным братом для приемыша и ни словом, ни делом, ни даже помыслом не дал повода к злобному чувству.
— Ты у меня нынче ни с места! Петр, Василий и снохи,
может статься, не вернутся: заночуют в Сосновке, у жениной родни; останется одна наша старуха: надо кому-нибудь и дома
быть; ты останешься! Слышишь, ни с места! За вершами съездишь, когда я и Ванюшка вернемся с озера.
Первое движение Дуняши при виде гостей
было откинуться поспешно назад; но, рассудив в ту же секунду, что, сколько ни прятаться, с гостями все-таки приведется провести большую часть дня, она снова показалась на дороге. Щеки ее горели ярким румянцем; мудреного нет: она готовила обед и целое утро провела против пылающей печки;
могло статься — весьма даже
могло статься, что краска бросилась в лицо Дуне при виде Ванюши.
— Так-то так, посытнее,
может статься — посытнее; да на все
есть время: придут такие года, вот хоть бы мои теперь, не след потреблять такой пищи; вот я пятнадцать лет мяса в рот не беру, а слава тебе, всевышнему создателю, на силы не жалуюсь. Только и вся моя еда: хлеб, лук, да квасу ину пору подольешь…
Прислонившись спиной к стене, он изредка лишь потряхивал волосами; вмешаться в разговор и замять как-нибудь отцовскую речь он не
мог: во-первых, отец не дал бы ему вымолвить слова, и, наконец, хоть до завтра говори ему, все-таки никакого толку не выйдет, все-таки не послушает, хуже еще упрется; во-вторых, приличие своего рода запрещало Ване вмешаться в беседу: он знал, что сидит тут в качестве жениха, и, следовательно, волей-неволей должен
был молчать.
Старикам и в голову не приходило, чтобы участь Гришки
могла найти такое горячее сочувствие в сердце девушки; к тому же оба
были слишком заняты разговором, чтобы уделить частицу внимания молодым людям.
Никто,
может статься, не смыкал глаз в клетушках и сенях, но со всем тем
было так тихо, что муж и жена говорили шепотом; малейшая оплошность с их стороны, слово, произнесенное мало-мальски громко, легко
могло возбудить подозрение домашних и направить их к задним воротам, чего никак не хотелось Глебу.
Тем бы,
может быть, и кончилось дело, если б они смолчали; но, разгоряченные вином, они отвечали — отвечали грубо и дерзко.
Мысль эта родилась,
может быть, в голове старика при воспоминании о старших непокорных сыновьях.
Ничего не
может быть поэтичнее таких дней!
Кровь и мозг совершенно покойны: вы просто чувствуете себя почему-то счастливым; все существо ваше невольно сознает тогда возможность тихих, мирных наслаждений, скромной задушевной жизни с самим собою; жизни, которую вы так давно, так напрасно,
может быть, искали в столицах, с их шумом, блеском и обольщениями, для вас тогда не существует: они кажутся такими маленькими, что вы даже их не замечаете…
Товар сказывается сам собою: тут ничего не
может быть, кроме орехов, стручков — словом, всего того, чем молодые бабы и девки любят зубки позабавить.
Он не прочь
был бы,
может статься, поглядеть на удалую потеху, да только в другое время.
Фигура делала неимоверные усилия, чтобы подойти к ним, но никак не
могла достигнуть желаемой цели: центр тяжести
был, очевидно, утрачен.
Старик, казалось, мало уже заботился о том, что Гришка
будет находиться в таком близком соседстве с озером дедушки Кондратия; такая мысль не
могла даже прийти ему в голову: после происшествия со старшими, непокорными сыновьями, после разлуки с Ванюшей мысли старого Глеба как словно окутались темным, мрачным облаком, которое заслоняло от него мелочи повседневной жизни.
Он не
мог дать себе отчета, к чему стремились эти желания; но ясно
было, что они не имели ничего общего с тихим, однообразным существованием, которое выпало ему на долю.
Первое впечатление при въезде в пахотную деревню
будет, если хотите, не совсем выгодно: тут не увидите вы ситцевых рубашек, самоваров, синих кафтанов, не увидите гармоний и смазных сапог; но все это, в сущности, одна только пустая внешность, которая
может обмануть поверхностный, далеко не наблюдательный глаз.
Кроме того, и нрав его несколько изменился: мысль, что дядя его
был не простой какой-нибудь лапотник, а зажиточный мещанин, что сам он
мог бы владеть значительным капиталом, если б только захотел, — все это развило в нем какую-то забавную самонадеянность.
В этих случаях он не
мог быть недоволен работниками.
Нет сомнения, что если б тетушка Анна, движимая чувствами беспримерного добродушия и гостеприимства, не пересыпала в брагу нескольких лишних пригоршней хмеля (все это, разумеется, сделано
было тайком от Глеба) и если б гости, в свою очередь, умереннее прибегали к ковшам, заключавшим эту брагу, многие
могли бы заметить, что на свадебной пирушке не все
было ладно.
Мужчины, конечно, не обратили бы на нее внимания: сидеть с понурою головою — для молодой дело обычное; но лукавые глаза баб, которые на свадьбах занимаются не столько бражничеством, сколько сплетками, верно, заметили бы признаки особенной какой-то неловкости, смущения и даже душевной тоски, обозначавшейся на лице молодки. «Глянь-кась, касатка, молодая-то невесела как: лица нетути!» — «Должно
быть, испорченная либо хворая…» — «Парень, стало, не по ндраву…» — «Хошь бы разочек глазком взглянула; с утра все так-то: сидит платочком закрывшись — сидит не смигнет, словно на белый на свет смотреть совестится…» — «И то,
может статься, совестится; жила не на миру, не в деревне с людьми жила: кто ее ведает, какая она!..» Такого рода доводы подтверждались, впрочем, наблюдениями, сделанными двумя бабами, которым довелось присутствовать при расставанье Дуни с отцом.
Так по крайней мере следует заключить из того, что многие при всем старании своем никак не
могли встать с лавок; хозяева принуждены
были снести их на двор и уложить в подводы, наподобие грузных снопов.
Захар говорил сущую правду: и он точно так же
мог бы теперь
быть вольнее белых чаек, которые весело снуют над раздольною рекою!
Она, одна она, как он думал сам с собой,
была всему главной виновницей: не живи она в двух верстах от площадки, не полюби парня, не доверься его клятвам, ничего бы не случилось; он в самом деле шел бы теперь,
может статься, с Захаром!
Иначе,
может быть, у нее не стало бы смелости дожидаться мужа.
Молодое, неопытное сердце ее невыносимо ныло от боли, терзалось,
может даже
быть, ревностью.
Впрочем, Гришка видел очень хорошо и без ее объяснения, что «сплетка» их и в то время еще не
могла оставаться тайной; теперь и подавно нельзя
было бы скрыть ее.
Но как бы там ни
было,
был ли всему виной Захар или другой кто, только тетушке Анне много раз еще после того привелось утешать молоденькую сноху свою. К счастию еще, случалось всегда так, что старик ничего не замечал. В противном случае, конечно, не обошлось бы без шуму и крику; чего доброго, Гришке довелось бы,
может статься, испытать, все ли еще крепки
были кулаки у Глеба Савиныча; Дуне, в свой черед, пришлось бы тогда пролить еще больше слез.
Одежда на нем
была, однако ж, все та же, но потому-то самому,
может статься, и
была она так неказиста, что целых пять-шесть месяцев кряду находилась бессменно на плечах его.
— Пожалуй… потому больше — время теперича слободное… таким манером, коли надобность
есть,
можем опять послужить.