Петр и жена его, повернувшись спиной к окнам, пропускавшим лучи солнца, сидели на полу;
на коленях того и другого лежал бредень, который, обогнув несколько раз избу, поднимался вдруг горою в заднем углу и чуть не доставал в этом месте до люльки, привешенной к гибкому шесту, воткнутому в перекладину потолка.
Неточные совпадения
— Ну,
на здоровье; утрись поди! — произнес Глеб, выпуская Гришку, который бросился в угол, как кошка, и жалобно завопил. — А
то не хочу да не хочу!.. До
колен не дорос, а туда же: не хочу!.. Ну, сват, пора, я чай, и закусить: не евши легко, а поевши-то все как-то лучше. Пойдем, — довершил рыбак, отворяя дверь избы.
Тут
колени Вани так сильно задрожали, что он едва удержался
на ногах. Бедный парнюха хотел оправиться, сделал какое-то крайне неловкое движение, ухватился второпях за сук, сук треснул, и Ваня всею своею тяжестью навалился
на куст. В
ту же секунду поблизости послышалось падение чего-то тяжелого в воду, и вслед за
тем кто-то вскрикнул.
Одно и
то же чувство — чувство неловкости, тягостного принуждения, быть может, даже стыда со стороны девушки — проглядывало
на лице
того и другого. Но нечего было долго думать. Глеб, чего доброго, начнет еще подтрунивать. Ваня подошел к девушке и, переминая в руках шапку, поцеловал ее трижды (Глеб настоял
на том), причем, казалось, вся душа кинулась в лицо Вани и
колени его задрожали.
Дуня не плакала, не отчаивалась; но сердце ее замирало от страха и дрожали
колени при мысли, что не сегодня-завтра придется встретиться с мужем. Ей страшно стало почему-то оставаться с ним теперь с глазу
на глаз. Она не чувствовала к нему ненависти, не желая ему зла, но вместе с
тем не желала его возвращения. Надежда окончательно угасла в душе ее; она знала, что, кроме зла и горя, ничего нельзя было ожидать от Гришки.
Подбежав к
тому месту, где лежала дочь, старик опустился
на колени и, приложив лицо свое к ее бледно-мертвенному лицу, стал призывать ее по имени.
Отерев мокрые пальцы свои о засученные полы серой шинели, Ваня прошел мимо детей, которые перестали играть и оглядывали его удивленными глазами. Ребятишки проводили его до самого берега. Два рыбака, стоя по
колени в воде, укладывали невод в лодку.
То были, вероятно, сыновья седого сгорбленного старика, которого увидел Ваня в отдалении с саком
на плече.
«Боже мой! Да неужели правда то, что я читал в житиях, что дьявол принимает вид женщины… Да, это голос женщины. И голос нежный, робкий и милый! Тьфу! — он плюнул. — Нет, мне кажется», — сказал он и отошел к углу, перед которым стоял аналойчик, и опустился
на колена тем привычным правильным движением, в котором, в движении в самом, он находил утешение и удовольствие. Он опустился, волосы повисли ему на лицо, и прижал оголявшийся уже лоб к сырой, холодной полосушке. (В полу дуло.)
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не знаешь и не в свое дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться
на такую честь», — он вдруг упал
на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам, не
то я смертью окончу жизнь свою».
Разумеется, все это повествовалось и передавалось друг другу шепотом; хотя же и находились смельчаки, которые предлагали поголовно пасть
на колена и просить прощенья, но и
тех взяло раздумье.
Тогда бригадир встал перед миром
на колени и начал каяться. ("И было
то покаяние его а́спидово", [Аспид (греч.) — легендарный змей;"а́спидово покаяние" — ложное, коварное покаяние.] — опять предваряет события летописец.)
А глуповцы стояли
на коленах и ждали. Знали они, что бунтуют, но не стоять
на коленах не могли. Господи! чего они не передумали в это время! Думают: станут они теперь есть горчицу, — как бы
на будущее время еще какую ни
на есть мерзость есть не заставили; не станут — как бы шелепов не пришлось отведать. Казалось, что
колени в этом случае представляют средний путь, который может умиротворить и
ту и другую сторону.
В речи, сказанной по этому поводу, он довольно подробно развил перед обывателями вопрос о подспорьях вообще и о горчице, как о подспорье, в особенности; но оттого ли, что в словах его было более личной веры в правоту защищаемого дела, нежели действительной убедительности, или оттого, что он, по обычаю своему, не говорил, а кричал, — как бы
то ни было, результат его убеждений был таков, что глуповцы испугались и опять всем обществом пали
на колени.