Неточные совпадения
Утром я бросился
в небольшой флигель, служивший баней, туда снесли Толочанова; тело лежало на столе
в том
виде, как он умер: во фраке, без галстука, с
раскрытой грудью; черты его были страшно искажены и уже почернели. Это было первое мертвое тело, которое я видел; близкий к обмороку, я вышел вон. И игрушки, и картинки, подаренные мне на Новый год, не тешили меня; почернелый Толочанов носился перед глазами, и я слышал его «жжет — огонь!».
Около него — было с полсотни таких же, как он, — вылезших из своих темных подлобий, громких, веселых, крепкозубых. Глотая
раскрытыми ртами бурю, помахивая такими на
вид смирными и нестрашными электрокуторами (где они их достали?), — они двинулись туда же, на запад, за оперированными, но
в обход — параллельным, 48‑м проспектом…
На перекатах реки,
в которой водятся налимы, загораживаются язы, то есть вся ширина реки или только та сторона, которая поглубже, перебивается нетолстыми сплошными кольями, четверти на две торчащими выше водяной поверхности, сквозь которые может свободно течь вода, но не может пройти порядочная рыба;
в этой перегородке оставляются ворота или пустое место,
в которое вставляется морда [Мордою называется сплетенный из ивовых прутьев круглый мешок; задний конец его завязывается наглухо, а
в переднем, имеющем
вид раскрытого кошелька, устраивается горло наподобие воронки, так что рыбе войти можно свободно, а выйти нельзя.] (или нерот), крепко привязанная посредине к длинной палке: если отверстая ее сторона четыреугольная, то ее можно вставить между кольями очень плотно; если же круглая (что, по-моему, очень дурно), то дыры надобно заткнуть ветками сосны или ели, а за неименьем их — какими-нибудь прутьями.
Там, упираясь руками о стол, стоял Фома. Оскалив зубы, он молча оглядывал купечество горящими, широко
раскрытыми глазами. Нижняя челюсть у него тряслась, плечи вздрагивали, и пальцы рук, крепко вцепившись
в край стола, судорожно царапали скатерть. При
виде его по-волчьи злого лица и этой гневной позы купечество вновь замолчало на секунду.
Вид сваленного
в кучу хлама напомнил ему что-то неясное, о чем он недавно думал, и он опустился на него, держась обеими руками за сердце и хватая воздух
раскрытым ртом.