Несмотря на всеобщую суету, многим бросилась в глаза хорошенькая белокурая девочка в голубой шляпке и мантилье; обвивая руками шею дамы в черном платье и истерически рыдая, она
не переставала кричать во весь голос: «Ай, мальчик! Мальчик!!»
«Так ты еще и кричишь? секи ж его, пока кричать перестанет!» Мало ли, много ли секли,
не перестал кричать, пока не омертвел вовсе.
И долго еще продолжали они таким образом кричать ему вслед; Антона и вовсе не было видно; уже давным-давно закрыла его гора, а они все еще стояли на прежнем месте,
не переставая кричать и размахивать на все стороны руками.
— Ах, ужасно! Последние не минуты, а часы он
не переставая кричал. Трое суток сряду он, не переводя голосу, кричал. Это было невыносимо. Я не могу понять, как я вынесла это; за тремя дверьми слышно было. Ах! что я вынесла!
Но актер
не переставал кричать и цепляться за ноги Файбиша. Ужас, овладевший им, совершенно помрачил его рассудок и сковал память. Он не помнил, как Файбиш колотил его стволом револьвера по голове, не слыхал его угроз и очнулся только тогда, когда после жестокого удара ногой в спину он покатился боком по льду, сметая своим телом снег.
— Послушайте, господин! — вспыхивает Подтягин. — Вы извольте подтвердить ваши доводы! И ежели вы
не перестанете кричать и беспокоить публику, то я принужден буду высадить вас на станции и составить акт об этом факте!
Неточные совпадения
Но тише! Слышишь? Критик строгий // Повелевает сбросить нам // Элегии венок убогий // И нашей братье рифмачам //
Кричит: «Да
перестаньте плакать, // И всё одно и то же квакать, // Жалеть о прежнем, о былом: // Довольно, пойте о другом!» // — Ты прав, и верно нам укажешь // Трубу, личину и кинжал, // И мыслей мертвый капитал // Отвсюду воскресить прикажешь: //
Не так ли, друг? — Ничуть. Куда! // «Пишите оды, господа,
— А я думал, вы опять
закричите: «Ах,
не говорите,
перестаньте!» — засмеялся Раскольников, но как-то с натугой.
— Ну ты, пес! — вдруг
крикнула Настасья и прыснула со смеху. — А ведь я Петрова, а
не Никифорова, — прибавила она вдруг, когда
перестала смеяться.
— Да
перестань ты, господи боже мой! — тревожно уговаривала женщина, толкая мужа кулаком в плечо и бок. — Отвяжитесь вы от него, господин, что это вы дразните! —
закричала и она, обращаясь к ветеринару, который,
не переставая хохотать, вытирал слезившиеся глаза.
Кричал он до поры, пока хористы
не догадались, что им
не заглушить его, тогда они вдруг
перестали петь, быстро разошлись, а этот солист, бессильно опустив руки, протянул, но уже тоненьким голоском: