Неточные совпадения
Если муж звал ее в гости — она шла, но и там вела себя так же тихо, как
дома; если к ней приходили гости, она усердно
поила и кормила их,
не обнаруживая интереса к тому, о чем говорили они, и никого из них
не предпочитая.
Чудесные царства
не являлись пред ним. Но часто на берегах реки являлись города, совершенно такие же, как и тот, в котором жил Фома. Одни из них
были побольше, другие — поменьше, но и люди, и
дома, и церкви — все в них
было такое же, как в своем городе. Фома осматривал их с отцом, оставался недоволен ими и возвращался на пароход хмурый, усталый.
— Ты и слушай!.. Ежели мой ум присовокупить к твоей молодой силе — хорошую победу можно одержать… Отец твой
был крупный человек… да недалеко вперед смотрел и
не умел меня слушаться… И в жизни он брал успех
не умом, а сердцем больше… Ох, что-то из тебя выйдет… Ты переезжай ко мне, а то одному жутко
будет в
доме…
— Прежде всего, Фома, уж ежели ты живешь на сей земле, то обязан надо всем происходящим вокруг тебя думать. Зачем? А дабы от неразумия твоего
не потерпеть тебе и
не мог ты повредить людям по глупости твоей. Теперь: у каждого человеческого дела два лица, Фома. Одно на виду у всех — это фальшивое, другое спрятано — оно-то и
есть настоящее. Его и нужно уметь найти, дабы понять смысл дела… Вот, к примеру,
дома ночлежные, трудолюбивые, богадельни и прочие такие учреждения. Сообрази — на что они?
— Ты погоди! Ты еще послушай дальше-то — хуже
будет! Придумали мы запирать их в
дома разные и, чтоб
не дорого
было содержать их там, работать заставили их, стареньких да увечных… И милостыню подавать
не нужно теперь, и, убравши с улиц отрепышей разных,
не видим мы лютой их скорби и бедности, а потому можем думать, что все люди на земле сыты, обуты, одеты… Вот они к чему,
дома эти разные, для скрытия правды они… для изгнания Христа из жизни нашей! Ясно ли?
Зачем нам
дом чинить, ежели
не мы в нем жили и
не наш он
есть?
Но ему стало неловко и даже смешно при мысли о том, как легко ему жениться. Можно завтра же сказать крестному, чтоб он сватал невесту, и — месяца
не пройдет, как уже в
доме вместе с ним
будет жить женщина. И день и ночь
будет около него. Скажет он ей: «Пойдем гулять!» — и она пойдет… Скажет: «Пойдем спать!» — тоже пойдет… Захочется ей целовать его — и она
будет целовать, если бы он и
не хотел этого. А сказать ей «
не хочу, уйди!» — она обидится…
И девушка бросилась из комнаты, оставив за собой в воздухе шелест шелкового платья и изумленного Фому, — он
не успел даже спросить ее — где отец? Яков Тарасович
был дома. Он, парадно одетый, в длинном сюртуке, с медалями на груди, стоял в дверях, раскинув руки и держась ими за косяки. Его зеленые глазки щупали Фому; почувствовав их взгляд, он поднял голову и встретился с ними.
— Молитва «Во еже устроити корабль» к буксирному и речному пароходу неподходяща, то
есть не то — неподходяща, — а одной ее мало!.. Речной пароход, место постоянного жительства команды, должен
быть приравнен к
дому… Стало
быть, потребно, окромя молитвы «Во еже устроити корабль», — читать еще молитву на основание
дома… Ты чего
выпьешь, однако?
— Строители жизни! Гущин — подаешь ли милостыню племяшам-то? Подавай хоть по копейке в день… немало украл ты у них… Бобров! Зачем на любовницу наврал, что обокрала она тебя, и в тюрьму ее засадил? Коли надоела — сыну бы отдал… все равно, он теперь с другой твоей шашни завел… А ты
не знал? Эх, свинья толстая.! А ты, Луп, — открой опять веселый
дом да и лупи там гостей, как липки… Потом тебя черти облупят, ха-ха!.. С такой благочестивой рожей хорошо мошенником
быть!.. Кого ты убил тогда, Луп?
—
Не шуми,
не буянь! Скоро в городе
будем…
Не срамись да и нас
не срами…
Не прямо же с пристани — в сумасшедший
дом тебя?
«И с чего взял я, — думал он, сходя под ворота, — с чего взял я, что ее непременно в эту минуту
не будет дома? Почему, почему, почему я так наверно это решил?» Он был раздавлен, даже как-то унижен. Ему хотелось смеяться над собою со злости… Тупая, зверская злоба закипела в нем.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё бы только рыбки! Я
не иначе хочу, чтоб наш
дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое
было амбре, чтоб нельзя
было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Городничий. Я бы дерзнул… У меня в
доме есть прекрасная для вас комната, светлая, покойная… Но нет, чувствую сам, это уж слишком большая честь…
Не рассердитесь — ей-богу, от простоты души предложил.
Квартальный. Прохоров в частном
доме, да только к делу
не может
быть употреблен.
Наскучило идти — берешь извозчика и сидишь себе как барин, а
не хочешь заплатить ему — изволь: у каждого
дома есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол
не сыщет.
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к тебе в
дом целый полк на постой. А если что, велит запереть двери. «Я тебя, — говорит, —
не буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот ты у меня, любезный,
поешь селедки!»