Неточные совпадения
— Ну-у! — недоверчиво сказал Илья. — Тут чего знать-то? Коли с одного сорок, так и с
другого сорок: вот и правда!..
Крик его, как плетью, ударил толпу. Она глухо заворчала и отхлынула прочь. Кузнец поднялся на ноги, шагнул к мёртвой жене, но круто повернулся назад и — огромный, прямой — ушёл в кузню. Все видели, что, войдя туда, он сел на наковальню, схватил руками голову, точно она вдруг нестерпимо заболела
у него, и начал качаться вперёд и назад. Илье стало жалко кузнеца; он ушёл прочь от кузницы и, как во сне, стал ходить по двору от одной кучки людей к
другой, слушая говор, но ничего не понимая.
Илья, бледный, с расширенными глазами, отошёл от кузницы и остановился
у группы людей, в которой стояли извозчик Макар, Перфишка, Матица и
другие женщины с чердака.
Рожа
у Перфишки была отчаянно весёлая; Илья смотрел на него с отвращением и страхом. Ему подумалось, что бог жестоко накажет сапожника за такое поведение в день смерти жены. Но Перфишка был пьян и на
другой день, за гробом жены он шёл спотыкаясь, мигал глазом и даже улыбался. Все его ругали, кто-то даже ударил по шее…
Другой раз он взял газету с прилавка и, стоя
у двери, стал читать её. Но приказчик вырвал газету из его рук, щёлкнул его пальцем по носу и угрожающе спросил...
Дни тянулись один за
другим, как длинные, серые нити, разматываясь с какого-то невидимого клубка, и мальчику стало казаться, что конца не будет этим дням, всю жизнь он простоит
у дверей, слушая базарный шум.
Войдя наверх, Илья остановился
у двери большой комнаты, среди неё, под тяжёлой лампой, опускавшейся с потолка, стоял круглый стол с огромным самоваром на нём. Вокруг стола сидел хозяин с женой и дочерями, — все три девочки были на голову ниже одна
другой, волосы
у всех рыжие, и белая кожа на их длинных лицах была густо усеяна веснушками. Когда Илья вошёл, они плотно придвинулись одна к
другой и со страхом уставились на него тремя парами голубых глаз.
Отношение Петрухи не умерило в Илье повышенной самооценки. Он чувствовал себя героем, он понимал, что вёл себя
у купца лучше, чем вёл бы себя
другой в таких обстоятельствах.
Илья подумал, что вот дедушка Еремей бога любил и потихоньку копил деньги. А дядя Терентий бога боится, но деньги украл. Все люди всегда как-то двоятся — сами в себе. В грудях
у них словно весы, и сердце их, как стрела весов, наклоняется то в одну, то в
другую сторону, взвешивая тяжести хорошего и плохого.
Они быстро шагали по улице и, на лету схватывая слова
друг друга, торопливо перекидывались ими, всё более возбуждаясь, всё ближе становясь
друг к
другу. Оба ощущали радость, видя, что каждый думает так же, как и
другой, эта радость ещё более поднимала их. Снег, падавший густыми хлопьями, таял на лицах
у них, оседал на одежде, приставал к сапогам, и они шли в мутной кашице, бесшумно кипевшей вокруг них.
— Я первый раз в жизни вижу, как люди любят
друг друга… И тебя, Павел, сегодня оценил по душе, — как следует!.. Сижу здесь… и прямо говорю — завидую… А насчёт… всего прочего… я вот что скажу: не люблю я чуваш и мордву, противны они мне! Глаза
у них — в гною. Но я в одной реке с ними купаюсь, ту же самую воду пью, что и они. Неужто из-за них отказаться мне от реки? Я верю — бог её очищает…
Илья учился
у неё этой неуклонной твёрдости в достижении цели своей. Но порой, при мысли, что она даёт ласки свои
другому, он чувствовал обиду, тяжёлую, унижавшую его. И тогда пред ним с особенною яркостью вспыхивала мечта о лавочке, о чистой комнате, в которой он стал бы принимать эту женщину. Он не был уверен, что любит её, но она была необходима ему. Так прошло месяца три.
Они смотрели
друг на
друга в упор, и Лунёв почувствовал, что в груди
у него что-то растёт — тяжёлое, страшное. Быстро повернувшись к двери, он вышел вон и на улице, охваченный холодным ветром, почувствовал, что тело его всё в поту. Через полчаса он был
у Олимпиады. Она сама отперла ему дверь, увидав из окна, что он подъехал к дому, и встретила его с радостью матери. Лицо
у неё было бледное, а глаза увеличились и смотрели беспокойно.
— Куда уйдёшь? — спросил Илья, тонко усмехаясь. Оба замолчали, уныло сидя
друг против
друга у стола.
Буфетчик смотрел на сына и что-то пробормотал невнятно. Один глаз
у него был широко раскрыт, а
другой, как
у Якова, тоже почти затёк от удара Ильи.
На
другой день Илья нашёл себе квартиру — маленькую комнату рядом с кухней. Её сдавала какая-то барышня в красной кофточке; лицо
у неё было розовое, с остреньким птичьим носиком, ротик крошечный, над узким лбом красиво вились чёрные волосы, и она часто взбивала их быстрым жестом маленькой и тонкой руки.
Они стояли в полутёмном углу коридора,
у окна, стёкла которого были закрашены жёлтой краской, и здесь, плотно прижавшись к стене, горячо говорили, на лету ловя мысли
друг друга.
Чем более присматривался Илья к благополучной жизни своих хозяев, тем более нравились они ему. Всё
у них было чисто, крепко, всё делалось спокойно, и они, видимо, любили
друг друга. Маленькая, бойкая женщина была похожа на весёлую синицу, её муж — на неповоротливого снегиря, в квартире уютно, как в птичьем гнезде. По вечерам, сидя
у себя, Лунёв прислушивался к разговору хозяев и думал...
Об извозчиках он мог говорить целый вечер, и Лунёв никогда не слыхал от него
других речей. Приходил ещё смотритель приюта для детей Грызлов, молчаливый человек с чёрной бородой. Он любил петь басом «Как по морю, морю синему», а жена его, высокая и полная женщина с большими зубами, каждый раз съедала все конфекты
у Татьяны Власьевны, за что после её ухода Автономова ругала её.
Но
у него и во внешней жизни и во внутренней было много причин считать себя человеком особенным, не похожим на
других.
— Мой
друг, — суховато и внушительно говорила ему Татьяна Власьевна, — тесьмы шерстяной узкой надо бы прикупить. Гипюр тоже на исходе… Мало и ниток чёрных номер пятидесятый… Пуговицы перламутровые предлагает одна фирма, — комиссионер
у меня был… Я послала сюда. Приходил он?
Илья взглянул на арестанта. Это был высокого роста мужик с угловатой головой. Лицо
у него было тёмное, испуганное, он оскалил зубы, как усталая, забитая собака скалит их, прижавшись в угол, окружённая врагами, не имея силы защищаться. А Петруха, Силачев, Додонов и
другие смотрели на него спокойно, сытыми глазами. Лунёву казалось, что все они думают о мужике...
Двое присяжных — Додонов и его сосед, рыжий, бритый человек, — наклонив
друг к
другу головы, беззвучно шевелили губами, а глаза их, рассматривая девушку, улыбались. Петруха Филимонов подался всем телом вперёд, лицо
у него ещё более покраснело, усы шевелились. Ещё некоторые из присяжных смотрели на Веру, и все — с особенным вниманием, — оно было понятно Лунёву и противно ему.
Присяжные стали перешёптываться
друг с
другом: лица
у них нахмурились, и на лицах судей тоже явилось что-то недовольное. В зале стало тихо; с улицы донёсся мерный и тупой шум шагов по камням, — шли солдаты.
Татьяна Власьевна хлопотала в
другой комнате около стола, уставленного бутылками. Алая шёлковая кофточка ярким пятном рисовалась на белых обоях стены, маленькая женщина носилась по комнате подобно бабочке, на лице
у неё сияла гордость домовитой хозяйки,
у которой всё идёт прекрасно. Раза два Илья видел, что она ловкими, едва заметными знаками зовёт его к себе, но он не шёл к ней и чувствовал удовольствие от сознания, что это беспокоит её.
Другой зажёг спичку, присел на землю.
У ног его лежала рука, пальцы её, крепко стиснутые в кулак, тихо расправлялись.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и
у того и
у другого.
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на
другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что
у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Анна Андреевна.
У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на них? не нужно тебе глядеть на них. Тебе есть примеры
другие — перед тобою мать твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть
у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с
другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Городничий (робея).Извините, я, право, не виноват. На рынке
у меня говядина всегда хорошая. Привозят холмогорские купцы, люди трезвые и поведения хорошего. Я уж не знаю, откуда он берет такую. А если что не так, то… Позвольте мне предложить вам переехать со мною на
другую квартиру.