Неточные совпадения
Крик его, как плетью, ударил толпу. Она глухо заворчала и отхлынула прочь. Кузнец поднялся
на ноги, шагнул к мёртвой жене, но круто повернулся назад и — огромный, прямой — ушёл в кузню.
Все видели, что, войдя туда, он сел
на наковальню, схватил руками голову, точно она вдруг нестерпимо заболела у него, и начал качаться вперёд и назад. Илье стало жалко кузнеца; он ушёл прочь от кузницы и, как во сне, стал ходить по двору от
одной кучки людей к другой, слушая говор, но ничего не понимая.
Вскоре
все ребятишки тоже собрались в тесную кучку у входа в подвал. Зябко кутаясь в свои одёжки, они сидели
на ступенях лестницы и, подавленные жутким любопытством, слушали рассказ Савёлова сына. Лицо у Пашки осунулось, а его лукавые глаза глядели
на всех беспокойно и растерянно. Но он чувствовал себя героем: никогда ещё люди не обращали
на него столько внимания, как сегодня. Рассказывая в десятый раз
одно и то же, он говорил как бы нехотя, равнодушно...
—
На небо, — добавила Маша и, прижавшись к Якову, взглянула
на небо. Там уже загорались звёзды;
одна из них — большая, яркая и немерцающая — была ближе
всех к земле и смотрела
на неё холодным, неподвижным оком. За Машей подняли головы кверху и трое мальчиков. Пашка взглянул и тотчас же убежал куда-то. Илья смотрел долго, пристально, со страхом в глазах, а большие глаза Якова блуждали в синеве небес, точно он искал там чего-то.
Пашка стоял рядом с ним, засунув
одну руку в карман драных штанов, а другую
всё пытался выдернуть из руки сапожника, искоса, угрюмо поглядывая
на него. Кто-то посоветовал сапожнику выпороть Пашку, но Перфишка серьёзно возразил...
Илья тоже привык к этим отношениям, да и
все на дворе как-то не замечали их. Порой Илья и сам, по поручению товарища, крал что-нибудь из кухни или буфета и тащил в подвал к сапожнику. Ему нравилась смуглая и тонкая девочка, такая же сирота, как сам он, а особенно нравилось, что она умеет жить
одна и
всё делает, как большая. Он любил видеть, как она смеётся, и постоянно старался смешить Машу. А когда это не удавалось ему — Илья сердился и дразнил девочку...
Войдя наверх, Илья остановился у двери большой комнаты, среди неё, под тяжёлой лампой, опускавшейся с потолка, стоял круглый стол с огромным самоваром
на нём. Вокруг стола сидел хозяин с женой и дочерями, —
все три девочки были
на голову ниже
одна другой, волосы у
всех рыжие, и белая кожа
на их длинных лицах была густо усеяна веснушками. Когда Илья вошёл, они плотно придвинулись
одна к другой и со страхом уставились
на него тремя парами голубых глаз.
Когда Илья, с узлом
на спине, вышел из крепких ворот купеческого дома, ему показалось, что он идёт из серой, пустой страны, о которой он читал в
одной книжке, — там не было ни людей, ни деревьев, только
одни камни, а среди камней жил добрый волшебник, ласково указывавший дорогу
всем, кто попадал в эту страну.
— Я лучше к тебе приду с тетрадкой… А то у меня
всё длинные… и пора мне идти! Потом — плохо я помню…
Всё концы да начала вертятся
на языке… Вот, есть такие стихи — будто я иду по лесу ночью и заплутался, устал… ну, — страшно…
один я… ну, вот, я ищу выхода и жалуюсь...
Каждый день Илья слышал что-нибудь новое по этому делу:
весь город был заинтересован дерзким убийством, о нём говорили всюду — в трактирах,
на улицах. Но Лунёва почти не интересовали эти разговоры: мысль об опасности отвалилась от его сердца, как корка от язвы, и
на месте её он ощущал только какую-то неловкость. Он думал лишь об
одном: как теперь будет жить?
И философ сделал такую гримасу, точно обжёгся чем-то горячим. Лунёв смотрел
на товарища как
на чудака, как
на юродивого. Порою Яков казался ему слепым и всегда — несчастным, негодным для жизни. В доме говорили, — и
вся улица знала это, — что Петруха Филимонов хочет венчаться со своей любовницей, содержавшей в городе
один из дорогих домов терпимости, но Яков относился к этому с полным равнодушием. И, когда Лунёв спросил его, скоро ли свадьба, Яков тоже спросил...
Горбун взглянул
на него и засмеялся дребезжащим смехом. Он снова начал что-то говорить, но Илья уже не слушал его, вспоминая пережитое и думая — как
всё это ловко и незаметно подбирается в жизни
одно к другому, точно нитки в сети. Окружают человека случаи и ведут его, куда хотят, как полиция жулика. Вот — думал он уйти из этого дома, чтобы жить
одному, — и сейчас же находится удобный случай. Он с испугом и пристально взглянул
на дядю, но в это время раздался стук в дверь, и Терентий вскочил с места.
— Вы
все знаете Петрушку Филимонова, знаете, что это первый мошенник в улице… А кто скажет худо про его сына? Ну, вот вам сын — избитый лежит, может,
на всю жизнь изувеченный, — а отцу его за это ничего не будет. Я же
один раз ударил Петрушку — и меня осудят… Хорошо это? По правде это будет? И так во
всём —
одному дана полная воля, а другой не посмей бровью шевелить…
И, вздыхая от зависти, он
всё сильнее мечтал о времени, когда откроет свою лавочку, у него будет маленькая, чистая комната, он заведёт себе птиц и будет жить
один, тихо, спокойно, как во сне… За стеной Татьяна Власьевна рассказывала мужу, что она купила
на базаре, сколько истратила и сколько сберегла, а её муж глухо посмеивался и хвалил её...
Он вынес из больницы что-то по-новому тяжёлое, мрачный образ этого человека глубоко врезался в память. Увеличилось ещё
одним количество людей, обиженных жизнью. Он хорошо запомнил слова сторожа и переворачивал их
на все лады, стараясь понять их смысл. Они мешали ему, возмущая глубину его души, где хранил он свою веру в справедливость бога.
Вечерний сумрак окутал поле; лес вдали стал плотно чёрен, как гора. Летучая мышь маленьким тёмным пятном бесшумно мелькала в воздухе, и точно это она сеяла тьму. Далеко
на реке был слышен стук колёс парохода по воде; казалось, что где-то далеко летит огромная птица и это её широкие крылья бьют воздух могучими взмахами. Лунёв припомнил
всех людей, которые ему мешали жить, и
всех их, без пощады, наказал. От этого ему стало ещё приятнее… И
один среди поля, отовсюду стиснутый тьмою, он тихо запел…
У него в голове шумело, точно там ручьи текли. Неподвижно, сцепивши крепко пальцы рук, он стоял за прилавком и смотрел
на неё так, точно в ней
одной видел
всё зло,
всю тяжесть своей жизни.
Тяжело, огромными клубами они лезли
одно на другое,
всё выше и выше, постоянно меняя формы, то похожие
на дым пожара, то — как горы или как мутные волны реки.
Неточные совпадения
Господа актеры особенно должны обратить внимание
на последнюю сцену. Последнее произнесенное слово должно произвесть электрическое потрясение
на всех разом, вдруг.
Вся группа должна переменить положение в
один миг ока. Звук изумления должен вырваться у
всех женщин разом, как будто из
одной груди. От несоблюдения сих замечаний может исчезнуть
весь эффект.
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу
на службе; ни
один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что
весь свет готовы обворовать, поддевал
на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
И нарочно посмотрите
на детей: ни
одно из них не похоже
на Добчинского, но
все, даже девочка маленькая, как вылитый судья.
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть
одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек
все несет наружу: что
на сердце, то и
на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь
на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Анна Андреевна. Ну, скажите, пожалуйста: ну, не совестно ли вам? Я
на вас
одних полагалась, как
на порядочного человека:
все вдруг выбежали, и вы туда ж за ними! и я вот ни от кого до сих пор толку не доберусь. Не стыдно ли вам? Я у вас крестила вашего Ванечку и Лизаньку, а вы вот как со мною поступили!
