Неточные совпадения
— Отсюда начинается другая история,
синьоры, прошу внимания, — это лучшая история моей долгой жизни! Рано утром, за день до свадьбы, старик Джиованни, у которого я много работал,
сказал мне — так, знаете, сквозь зубы — ведь речь шла о пустяках!
— «Поедем, Гвидо, за пеццони», —
сказал отец. — Пеццони,
синьор, очень тонкая и вкусная рыба с розовыми плавниками, ее называют также коралловой рыбой, потому что она водится там, где есть кораллы, очень глубоко. Ее ловят, стоя на якоре, крючком с тяжелым грузилом. Красивая рыба.
—
Синьоры, —
сказала она, — вы уже слышали, что это касается чести всех вас. Это — не шалость, внушенная лунной ночью, задета судьба двух матерей — так? Я беру Кончетту к себе, и она будет жить у меня, до дня, когда мы откроем правду.
«У меня три брата, и все четверо мы поклялись друг другу, что зарежем тебя, как барана, если ты сойдешь когда-нибудь с острова на землю в Сорренто, Кастелла-маре, Toppe или где бы то ни было. Как только узнаем, то и зарежем, помни! Это такая же правда, как то, что люди твоей коммуны — хорошие, честные люди. Помощь твоя не нужна
синьоре моей, даже и свинья моя отказалась бы от твоего хлеба. Живи, не сходя с острова, пока я не
скажу тебе — можно!»
А в конце концов, дорогие
синьоры, надо
сказать, что человек должен расти, плодиться там, где его посеял господь, где его любит земля и женщина…
— Это — политика, —
сказала синьора голосом умирающей и закрыла глаза.
Неточные совпадения
—
Синьора, —
сказал он спустя несколько мгновений, — господин иностранец скончался — il signore forestiere e morto — от аневризма, соединенного с расстройством легких.
— Я должен вам
сказать, господин, — проговорил Гораций, потирая ладони, — что будет очень, очень весело. Вы не будете скучать, если правда то, что я подслушал. В Дагоне капитан хочет посадить девиц, дам — прекрасных
синьор. Это его знакомые. Уже приготовлены две каюты. Там уже поставлены: духи, хорошее мыло, одеколон, зеркала; постлано тонкое белье. А также закуплено много вина. Вино будет всем — и мне и матросам.
Жевакин. Ни одного слова. Я не говорю уже о дворянах и прочих
синьорах, то есть разных ихних офицерах; но возьмите нарочно простого тамошнего мужика, который перетаскивает на шее всякую дрянь, попробуйте
скажите ему: «Дай, братец, хлеба», — не поймет, ей-богу не поймет; а
скажи по-французски: «Dateci del pane» или «portate vino!» [Дайте хлеба… принесите вина! (ит.)] — поймет, и побежит, и точно принесет.
Студент. По задаткам натуры — ничтожный
синьор, вот и все. Я, как взглянул на эту личность, убедился, что в нем все фальшь. Как хотите — индивидуум, служащий по акцизному правлению, имеющий и лошадку, и квартиру, и две тысячи жалованья, — уж никак не новый человек. А новый
синьор, вот и все. Как же! Он при мне раз
сказал, что студенты — ребята!.. Вот понятие этих господ!.. Дрянь-с, почтеннейшая, дрянь вся эта компания честная. Нет-с, наскучило мне все это. Надо в Москву ехать.
— Вы можете быть уверены,
синьор Магнус, что я ни слова не позволю себе
сказать относительно синьорины Марии. Вы знаете, что я не герой. Но о вас мне позволено будет спросить: как мне сочетать ваши теперешние слова с вашим презрением к людям? Помнится, вы что-то очень серьезно говорили о эшафоте и тюрьмах.