Неточные совпадения
Человек
в цилиндре орет что-то рыдающим голосом, офицер смотрит на него и пожимает
плечами, — он должен заместить вагоновожатых своими солдатами, но у него нет приказа бороться с забастовавшими.
Началась борьба, возня, но — вдруг вся серая, пыльная толпа зрителей покачнулась, взревела, взвыла, хлынула на рельсы, — человек
в панаме сорвал с головы свою шляпу, подбросил ее
в воздух и первый лег на землю рядом с забастовщиком, хлопнув его по
плечу и крича
в лицо его ободряющим голосом.
Почти все дети расхватаны по рукам, они сидят на
плечах взрослых, прижаты к широким грудям каких-то суровых усатых людей; музыка едва слышна
в шуме, смехе и криках.
Приплясывая, идет черноволосая генуэзка, ведя за руку человека лет семи от роду,
в деревянных башмаках и серой шляпе до
плеч. Он встряхивает головенкой, чтобы сбросить шляпу на затылок, а она всё падает ему на лицо, женщина срывает ее с маленькой головы и, высоко взмахнув ею, что-то поет и смеется, мальчуган смотрит на нее, закинув голову, — весь улыбка, потом подпрыгивает, желая достать шляпу, и оба они исчезают.
Высокий человек
в кожаном переднике, с голыми огромными руками, держит на
плече девочку лет шести, серенькую, точно мышь, и говорит женщине, идущей рядом с ним, ведя за руку мальчугана, рыжего, как огонь...
Остановясь за спиною старого мостовщика, замолчала, приподнялась на носки и через
плечо старика серьезно смотрит, как течет вино
в желтую чашу, течет и звучит, точно продолжая ее песню.
Подняв большой камень, юноша хотел бросить его
в море, размахнулся и — бросил назад, через
плечо, говоря...
Шуршат и плещут волны. Синие струйки дыма плавают над головами людей, как нимбы. Юноша встал на ноги и тихо поет, держа сигару
в углу рта. Он прислонился
плечом к серому боку камня, скрестил руки на груди и смотрит
в даль моря большими главами мечтателя.
— Как теперь вижу родителя: он сидит на дне барки, раскинув больные руки, вцепившись
в борта пальцами, шляпу смыло с него, волны кидаются на голову и на
плечи ему то справа, то слева, бьют сзади и спереди, он встряхивает головою, фыркает и время от времени кричит мне. Мокрый он стал маленьким, а глаза у него огромные от страха, а может быть, от боли. Я думаю — от боли.
В день, когда это случилось, дул сирокко, влажный ветер из Африки — скверный ветер! — он раздражает нервы, приносит дурные настроения, вот почему два извозчика — Джузеппе Чиротта и Луиджи Мэта — поссорились. Ссора возникла незаметно, нельзя было понять, кто первый вызвал ее, люди видели только, как Луиджи бросился на грудь Джузеппе, пытаясь схватить его за горло, а тот, убрав голову
в плечи, спрятал свою толстую красную шею и выставил черные крепкие кулаки.
В тот же день вечером, когда я стоял у дверей сарая, где хранились машины, с крыши, на голову мне, упала черепица — по голове ударило не сильно, но другая очень крепко — ребром по
плечу, так, что левая рука у меня повисла.
На ее сухих
плечах широкая и длинная — точно плащ — накидка золотистого шелка, обшитая кружевами, седые волосы маленькой, не по росту, головы прикрыты черным кружевом,
в одной руке — красный зонт, с длинной ручкой,
в другой — черная бархатная сумка, шитая серебром.
С этого времени на нее обильно посыпались неприятности: почти каждый раз, когда она входила
в рабочую комнату брата, к ногам ее падали какие-то брусья, доски, инструменты, задевая то
плечо, то голову ее, отбивая ей пальцы, — горбун всегда предупреждал ее криком...
Вечерами приходил ее жених — маленький, бойкий человечек, белобрысый, с пушистыми усами на загорелом круглом лице; он, не уставая, смеялся целый вечер и, вероятно, мог бы смеяться целый день. Они уже были обручены, и для них строился новый дом
в одной из лучших улиц города — самой чистой и тихой. Горбун никогда не был на этой стройке и не любил слушать, когда говорили о ней. Жених хлопал его по
плечам маленькой, пухлой рукой, с кольцами на ней, и говорил, оскаливая множество мелких зубов...
А по праздникам, рано, когда солнце едва поднималось из-за гор над Сорренто, а небо было розовое, точно соткано из цветов абрикоса, — Туба, лохматый, как овчарка, катился под гору, с удочками на
плече, прыгая с камня на камень, точно ком упругих мускулов совсем без костей, — бежал к морю, улыбаясь ему широким, рыжим от веснушек лицом, а встречу,
в свежем воздухе утра, заглушая сладкое дыхание проснувшихся цветов, плыл острый аромат, тихий говор волн, — они цеплялись о камни там, внизу, и манили к себе, точно девушки, — волны…
А вокруг яслей — арабы
в белых бурнусах уже успели открыть лавочки и продают оружие, шёлк, сласти, сделанные из воска, тут же какие-то неизвестной нации люди торгуют вином, женщины, с кувшинами на
плечах, идут к источнику за водою, крестьянин ведет осла, нагруженного хворостом, вокруг Младенца — толпа коленопреклоненных людей, и всюду играют дети.
Пепе — лет десять, он хрупкий, тоненький, быстрый, как ящерица, пестрые лохмотья болтаются на узких
плечах,
в бесчисленные дыры выглядывает кожа, темная от солнца и грязи.
Вдвоем они живо превратили брюки американца
в очень удобный костюм для мальчика: вышел несколько широковатый, но уютный мешок, он придерживался на
плечах веревочками, их можно было завязывать вокруг шеи, а вместо рукавов отлично служили карманы.
Колебались
в отблесках огней стены домов, изо всех окон смотрели головы детей, женщин, девушек — яркие пятна праздничных одежд расцвели, как огромные цветы, а мадонна, облитая серебром, как будто горела и таяла, стоя между Иоанном и Христом, — у нее большое розовое и белое лицо, с огромными глазами, мелко завитые, золотые волосы на голове, точно корона, двумя пышными потоками они падают на
плечи ее.
Неточные совпадения
Этак ударит по
плечу: «Приходи, братец, обедать!» Я только на две минуты захожу
в департамент, с тем только, чтобы сказать: «Это вот так, это вот так!» А там уж чиновник для письма, этакая крыса, пером только — тр, тр… пошел писать.
Хлестаков (целует ее
в плечо и смотрит
в окно).Это сорока.
Я работаю, // А Дема, словно яблочко //
В вершине старой яблони, // У деда на
плече // Сидит румяный, свеженький…
Но как ни строго хранили будочники вверенную им тайну, неслыханная весть об упразднении градоначальниковой головы
в несколько минут облетела весь город. Из обывателей многие плакали, потому что почувствовали себя сиротами и, сверх того, боялись подпасть под ответственность за то, что повиновались такому градоначальнику, у которого на
плечах вместо головы была пустая посудина. Напротив, другие хотя тоже плакали, но утверждали, что за повиновение их ожидает не кара, а похвала.
Утром помощник градоначальника, сажая капусту, видел, как обыватели вновь поздравляли друг друга, лобызались и проливали слезы. Некоторые из них до того осмелились, что даже подходили к нему, хлопали по
плечу и
в шутку называли свинопасом. Всех этих смельчаков помощник градоначальника, конечно, тогда же записал на бумажку.