Неточные совпадения
Гора окутана лиловой дымкой зноя, седые листья олив на солнце — как старое серебро, на
террасах садов, одевших гору, в темном бархате
зелени сверкает золото лимонов, апельсин, ярко улыбаются алые цветы гранат, и всюду цветы, цветы.
На
террасу отеля, сквозь темно-зеленый полог виноградных лоз, золотым дождем льется солнечный свет — золотые нити, протянутые в воздухе. На серых кафлях пола и белых скатертях столов лежат странные узоры теней, и кажется, что, если долго смотреть на них, — научишься читать их, как стихи, поймешь, о чем они говорят. Гроздья винограда играют на солнце, точно жемчуг или странный мутный камень оливин, а в графине воды на столе — голубые бриллианты.
Сизые камни смотрят из виноградников, в густых облаках
зелени прячутся белые дома, сверкают на солнце стекла окон, и уже заметны глазу яркие пятна; на самом берегу приютился среди скал маленький дом, фасад его обращен к морю и весь завешен тяжелою массою ярко-лиловых цветов, а выше, с камней
террасы, густыми ручьями льется красная герань.
Пароход пошел тише. О белые борта плескалась и всхлипывала, точно жалуясь, мутно-зеленая вода; мраморные дома, высокие башни, ажурные
террасы не отражались в ней. Раскрылась черная пасть порта, тесно набитая множеством судов.
— Я хотел бы с вами, если вы сегодня расположены меня выслушать, поговорить серьезно и откровенно… — робко начал князь, когда они уселись на утопавшей в
зелени террасе. Был прелестный августовский вечер.
Неточные совпадения
Иногда он останавливался перед какою-нибудь изукрашенною в
зелени дачей, смотрел в ограду, видел вдали, на балконах и на
террасах, разряженных женщин и бегающих в саду детей.
И вдруг облако исчезло, перед ним распахнулась светлая, как праздник, Обломовка, вся в блеске, в солнечных лучах, с
зелеными холмами, с серебряной речкой; он идет с Ольгой задумчиво по длинной аллее, держа ее за талию, сидит в беседке, на
террасе…
Направо идет высокий холм с отлогим берегом, который так и манит взойти на него по этим
зеленым ступеням
террас и гряд, несмотря на запрещение японцев. За ним тянется ряд низеньких, капризно брошенных холмов, из-за которых глядят серьезно и угрюмо довольно высокие горы, отступив немного, как взрослые из-за детей. Далее пролив, теряющийся в море; по светлой поверхности пролива чернеют разбросанные камни. На последнем плане синеет мыс Номо.
Мы шли в тени сосен, банианов или бледно-зеленых бамбуков, из которых Посьет выломал тут же себе славную
зеленую трость. Бамбуки сменялись выглядывавшим из-за забора бананником, потом строем красивых деревьев и т. д. «Что это, ячмень, кажется!» — спросил кто-то. В самом деле наш кудрявый ячмень! По
террасам, с одной на другую, текли нити воды, орошая посевы риса.
Точно вдруг приподнялся занавес: вдали открылись холмы, долины, овраги, скаты, обрывы, темнели леса, а вблизи пестрели поля, убранные
террасами и засеянные рисом, плантации сахарного тростника, гряды с огородною
зеленью, то бледною, то изумрудно-темною!