Неточные совпадения
Я преодолевал науки с величайшим
трудом, особенно угнетала меня грамматика уродливо узкими, окостенелыми формами, я совершенно не умел втискивать в них
живой и трудный, капризно-гибкий русский язык.
— Могут и не хотеть! Подумайте, — люди с великим
трудом наладили для себя какую-то жизнь, привыкли к ней, а кто-то один — бунтует: не так живете! Не так? Да мы же лучшие силы наши вложили в эту жизнь, дьявол тебя возьми! И — бац его, учителя, праведника. Не мешай! А все же таки
живая правда с теми, которые говорят: не так живете! С ними правда. И это они двигают жизнь к лучшему.
Но в том-то и особенность Толстого, что нет для него
живого труда, который бы мог ему показаться дрянью, раз он захватил его душу. И вот он, — художник, — едет за границу с специальною целью изучить постановку там школьного дела. Объезжает Германию, Швейцарию, Италию, Францию, Англию, Бельгию. Жадно, как всегда, ловит впечатления. «Я везу, — пишет он своей тетушке Т. А. Ергольской, — такое количество впечатлений, знаний, что я должен бы много работать, прежде чем уложить все это в моей голове».
Неточные совпадения
Кто б ни был ты, о мой читатель, // Друг, недруг, я хочу с тобой // Расстаться нынче как приятель. // Прости. Чего бы ты за мной // Здесь ни искал в строфах небрежных, // Воспоминаний ли мятежных, // Отдохновенья ль от
трудов, //
Живых картин, иль острых слов, // Иль грамматических ошибок, // Дай Бог, чтоб в этой книжке ты // Для развлеченья, для мечты, // Для сердца, для журнальных сшибок // Хотя крупицу мог найти. // За сим расстанемся, прости!
Прости ж и ты, мой спутник странный, // И ты, мой верный идеал, // И ты,
живой и постоянный, // Хоть малый
труд. Я с вами знал // Всё, что завидно для поэта: // Забвенье жизни в бурях света, // Беседу сладкую друзей. // Промчалось много, много дней // С тех пор, как юная Татьяна // И с ней Онегин в смутном сне // Явилися впервые мне — // И даль свободного романа // Я сквозь магический кристалл // Еще не ясно различал.
Когда же тот умер, ходил за оставшимся в
живых старым и расслабленным отцом умершего товарища (который содержал и кормил своего отца своими
трудами чуть не с тринадцатилетнего возраста), поместил, наконец, этого старика в больницу, и когда тот тоже умер, похоронил его.
— Можно, Иван Матвеевич: вот вам
живое доказательство — я! Кто же я? Что я такое? Подите спросите у Захара, и он скажет вам: «Барин!» Да, я барин и делать ничего не умею! Делайте вы, если знаете, и помогите, если можете, а за
труд возьмите себе, что хотите, — на то и наука!
Как там отец его, дед, дети, внучата и гости сидели или лежали в ленивом покое, зная, что есть в доме вечно ходящее около них и промышляющее око и непокладные руки, которые обошьют их, накормят, напоят, оденут и обуют и спать положат, а при смерти закроют им глаза, так и тут Обломов, сидя и не трогаясь с дивана, видел, что движется что-то
живое и проворное в его пользу и что не взойдет завтра солнце, застелют небо вихри, понесется бурный ветр из концов в концы вселенной, а суп и жаркое явятся у него на столе, а белье его будет чисто и свежо, а паутина снята со стены, и он не узнает, как это сделается, не даст себе
труда подумать, чего ему хочется, а оно будет угадано и принесено ему под нос, не с ленью, не с грубостью, не грязными руками Захара, а с бодрым и кротким взглядом, с улыбкой глубокой преданности, чистыми, белыми руками и с голыми локтями.