Неточные совпадения
— Так! — отвечал он твердо и крепко. И рассказывал ей о людях, которые, желая добра
народу, сеяли в нем правду, а за это враги жизни ловили их, как зверей, сажали в
тюрьмы, посылали на каторгу…
Народ они неумный, говорят несуразное такое, поговорят — опять велят солдатам в
тюрьму отвести.
— Два месяца и одиннадцать дней. Видел там хохла — он кланяется вам, и Павла, который — тоже кланяется, просит вас не беспокоиться и сказать вам, что на пути его местом отдыха человеку всегда служит
тюрьма — так уж установлено заботливым начальством нашим. Затем, мамаша, я приступлю к делу. Вы знаете, сколько
народу схватили здесь вчера?
— Нечистая она, наша бабья любовь!.. Любим мы то, что нам надо. А вот смотрю я на вас, — о матери вы тоскуете, — зачем она вам? И все другие люди за
народ страдают, в
тюрьмы идут и в Сибирь, умирают… Девушки молодые ходят ночью, одни, по грязи, по снегу, в дождик, — идут семь верст из города к нам. Кто их гонит, кто толкает? Любят они! Вот они — чисто любят! Веруют! Веруют, Андрюша! А я — не умею так! Я люблю свое, близкое!
— Нет, Андрюша, — люди-то, я говорю! — вдруг с удивлением воскликнула она. — Ведь как привыкли! Оторвали от них детей, посадили в
тюрьму, а они ничего, пришли, сидят, ждут, разговаривают, — а? Уж если образованные так привыкают, что же говорить о черном-то
народе?..
— Есть господа, — заговорила мать, вспомнив знакомые лица. — которые убивают себя за
народ, всю жизнь в
тюрьмах мучаются…
— Все, кому трудно живется, кого давит нужда и беззаконие, одолели богатые и прислужники их, — все, весь
народ должен идти встречу людям, которые за него в
тюрьмах погибают, на смертные муки идут. Без корысти объяснят они, где лежит путь к счастью для всех людей, без обмана скажут — трудный путь — и насильно никого не поведут за собой, но как встанешь рядом с ними — не уйдешь от них никогда, видишь — правильно все, эта дорога, а — не другая!
Неточные совпадения
Никонова — действительно Никонова, дочь крупного помещика, от семьи откололась еще в юности, несколько месяцев сидела в
тюрьме, а теперь, уже более трех лет, служит конторщицей в издательстве дешевых книг для
народа.
— Сына и отца, обоих, — поправил дядя Миша, подняв палец. — С сыном я во Владимире в
тюрьме сидел. Умный был паренек, но — нетерпим и заносчив. Философствовал излишне… как все семинаристы. Отец же обыкновенный неудачник духовного звания и алкоголик. Такие, как он, на конце дней становятся странниками, бродягами по монастырям, питаются от богобоязненных купчих и сеют в
народе различную ерунду.
— А где же настоящий
народ, который стонет по полям, по дорогам, по
тюрьмам, по острогам, под телегой ночуя в степи?
Их деды — попы, мелкие торговцы, трактирщики, подрядчики, вообще — городское мещанство, но их отцы ходили в
народ, судились по делу 193-х, сотнями сидели в
тюрьмах, ссылались в Сибирь, их детей мы можем отметить среди эсеров, меньшевиков, но, разумеется, гораздо больше среди интеллигенции служилой, то есть так или иначе укрепляющей структуру государства, все еще самодержавного, которое в будущем году намерено праздновать трехсотлетие своего бытия.
Строгость смотрителя происходила преимущественно оттого, что в переполненной вдвое против нормального
тюрьме в это время был повальный тиф. Извозчик, везший Нехлюдова, рассказал ему дорогой, что «в
тюрьме гораздо
народ теряется. Какая-то на них хворь напала. Человек по двадцати в день закапывают».